Забери меня отсюда - Софья Валерьевна Ролдугина

Задняя дверь оказалась заперта, причём намертво; в забитую кошачью дверцу удалось разглядеть только заднюю стенку шкафа или комода, а в почтовую щель – батарею бутылок. Тина и Маркос успели обойти половину дома в поисках настоящего входа – благодаря паре метких ударов клюшкой несколько маков лишились гордых голов и в муках издохла крыса – и уже принялись обсуждать вслух перспективы взлома, когда из-за угла вдруг выскочило… существо.

С человеком его роднило только наличие верхних и нижних конечностей – и летняя полицейская форма с коротким рукавом. То, что выходило из плеч и торчало из штанин, больше напоминало варёную колбасу сероватого цвета, а голова…

«Надувной шарик», – успела подумать Тина.

И – вскинула ружьё к плечу, прицелилась, выстрелила.

Двигалось существо медленнее Доу, соображало ещё хуже, потому и уклониться не успело. Уродливая башка не лопнула, как можно было подумать, а сложилась внутрь самой себя, в крохотную пыльную точку. Остальное тело втянулось туда же, как в невидимый пылесос, и опустевшая униформа спланировала на землю.

Внутри у Тины всё сжалось от ужаса.

«Доу был не один».

– Мой бедный Эдвард, за что же с ним так жестоко? Днём он почти беспомощен, – послышался вдруг отдалённо знакомый голос. – Судя по тому, как далеко вы зашли, моего ферзя вы тоже съели. Получается, у нас размен?

Он выступил из-за угла – против солнца чёрная фигура, безликая, угловатая. В первые секунды; но потом свет померк, точно на солнце набросили целую кипу вдовьих вуалей, и стало возможно различить черты его лица.

…породистого, узкого лица, больше подобающего средневековому кардиналу с картины или качественной книжной иллюстрации. Приметная родинка на скуле; леденяще голубые глаза, мёртвые, кукольные; безупречная белизна рубашки, серые брюки с ровными-ровными стрелками, жилетка точно в тон… В одной руке он держал часы с откинутой крышкой, сплошь в гравировке, а другой безжалостно стискивал буйные кудри цвета южной ночи, антрацита, воронова крыла и самого-самого глубокого омута.

Уиллоу явно была без сознания; он волочил её за собой легко, как пластиковый манекен.

Этого нечеловека Тина узнала тотчас же.

– Чейз Ривер.

– Сейчас меня зовут так, – улыбнулся он, кивая в знак приветствия. – Но ничего, скоро я верну себе прежнее имя. Лоундейл привыкнет. В конце концов, этот городишко куда младше меня.

Больше всего Тина боялась, что Маркос сейчас бросится на него с ножом наперевес, но он замер, точно пытаясь спрятаться в её тени и одновременно глазами пожирая Уиллоу. Костяное лезвие полностью исчезло из виду, но кулак был отставлен так, словно в нём было что-то зажато.

«Похоже, что Алистер Оливейра действительно учил сына драться на ножах, – подумала Тина, и в груди у неё вспыхнула тёплая искорка. Хоть один нормальный человек в окружающем безумии, хоть один… – В том числе выжидать, отступать и не жертвовать глупо жизнью, упуская единственный шанс спасти и себя, и других».

– Уиллоу жива? – спросила она тихо.

Воздух всколыхнулся рядом, словно кто-то прерывисто вздохнул.

«Маркос? Нет, он же справа, а не слева…»

– Жива, но кричала так, что пришлось её утихомирить, – ответил старый хозяин реки. И добавил с сожалением: – Очень талантлива, как вся её порода. Жаль, что она попала в дурные руки.

Тина быстро ощупала её глазами. Лицо у Уиллоу выглядело бледным, но не обескровленным; ресницы даже вроде бы дрожали, точно она пыталась очнуться. Коленки и кисти рук – сплошь в подсыхающей крови, но явно не её, потому что ран видно не было.

«Она кричала… Ривер её пытал? – проносились версии одна за другой. – Нет, не похоже… Так. Она ведь жила вдвоём. С отцом. Где мистер Саммерс?»

Сердце сжалось от скверного предчувствия.

– Отпустите Уиллоу, пожалуйста, – вежливо попросила Тина, не убирая, впрочем, ружья. – Вы ведь наверняка получили, что хотели.

Чейз Ривер, казалось, задумался; высокое светлое чело его омрачила тень.

– Заложница мне тоже не помешает, – мягко произнёс он. Закрыл часы, взглянув на них напоследок, убрал в карман. Вздохнул: – Увы, раньше ночи ритуал не провести, а если вмешается это человеческое отродье, да будет проклят он и его потомство до двенадцатого колена, дела могут непредвиденно осложниться. О, он сам не понимает, какой силой завладел, откуда и куда течёт р-река!

Голос его вдруг приобрёл жутковатые низкие обертоны, из горла вырвался звериный рык, глаза побелели. Но почти тут же Чейз Ривер вновь овладел собою и принял прежнее благообразное обличье.

– А может, – вкрадчиво начал он, – ты её заменишь? Любовница вместо ученицы даже лучше. Ему никогда не хватало терпения с учениками. И он всегда слишком сильно любил.

«Или сейчас, или никогда», – поняла Тина.

– Я не могу согласиться, пока не увижу, что Уиллоу в порядке, – качнула она головой. – Разбудите её, пожалуйста. Вы же понимаете, мне всё равно, кем она приходится Кёнвальду, но мне она друг. Почти сестра. Пожалуйста, сэр.

Она говорила – и шла вперёд, медленно, слегка опустив дуло ружья. Шагах в восьми остановилась, точно бы настороженно, сделала испуганное лицо, вцепилась в приклад, стараясь незаметно прицелиться…

«Только бы Маркос не кинулся вперёд».

Одно плечо у неё вдруг потяжелело, потеплело, словно от прикосновения…

– Ну что же, просьба резонная, – согласился Чейз Ривер. – Очнись, охламонка.

Он едва-едва отвернулся, чтобы шлёпнуть Уиллоу по щеке, – и тогда Тина спустила курок.

Грянул выстрел.

Воздух вокруг старого хозяина прогнулся, точно несколько мыльных пузырей, один в другом, и отпружинил всеми радужно переливающимися слоями, выплёвывая пережёванную пулю. Хищно заколыхались лилии и ирисы, разевая багровые зевы, зашипели на нахальную человеческую девку, осмелившуюся прицелиться в фейри.

Тина улыбалась.

Сердце стучало как бешеное.

– Неразумно, – нахмурился Чейз Ривер. – Неужели ты думала, что мне это повредит?

– Конечно, нет, – ответила она, снова поднимая ружьё. – Это ведь был отвлекающий манёвр.

Старый хозяин даже удивиться такой наглости не успел.

Маркос не подвёл.

Он не стал целиться в горло или в живот – слишком мало шансов – и наотмашь рубанул по отставленной руке. Сзади, из-под прикрытия тигровых лилий, которые пытались предупредить, но не сумели.

Один неожиданный удар – и кисть Ривера повисла на лоскуте кожи, а сам он отпрянул в сторону, гибко, как ласка; оправился быстро, шевельнул культей – и обрубок встал на место, прирос, смыкаясь на крупные белые стежки-изморозь. Хозяин топнул – вспучилась земля, красновато-чёрной волной вскипела, покатилась к Маркосу…

…и разбилась о частокол молоденьких ивовых побегов.

Уиллоу открыла глаза – зарёванные, страшные и очень взрослые.

– Ты папу убил, – прошептала она. – Зачем? Я же отдала…

Она сидела, привалившись плечом к Маркосу, который обнимал её одной рукой, а другую, с