Забери меня отсюда - Софья Валерьевна Ролдугина
Маркосу нравилась Уиллоу, очень; он даже стал немного пижоном и научился складно говорить.
– Логика, – ответила Тина вслух, усилием воли прижимая распоясавшееся воображение к ногтю: а ну, уймись, не до тебя, мне нужна ясная голова, а не вот это всё. – Тени охотятся за камнями. Последние камни – в подвале дома Саммерсов, – продолжила она и машинально стиснула пальцами край толстовки, той, в которой вчера, невообразимо давно, бежала по саду, шарахалась от выстрелов, прижимала к себе Гекату. – Уиллоу говорила, что это самое надёжное место после реки, потому что вокруг ивовая роща, а подъездные дороги заколдованы. У неё с этими ивами своего рода связь.
– А, вот почему она про ивы закричала, – нахмурился Маркос и сделал рукой странное движение, точно прокрутил на пальце невидимый брелок. – Она так испугалась, очень. А ждать не стала.
В кармане что-то мешалось, маленькое, твёрдое; Тина ощупала сквозь подкладку, но так и не поняла, а из-под мышки поползло назад тяжеленное ружьё, и пришлось перехватить его поудобнее.
«Сейчас бы побежать вниз со всех ног».
Удержалась она только потому, что понимала: Маркос, даже с учётом его неплохих физических данных, спринт не потянет, а силы им всем ещё пригодятся.
…идти пришлось чудовищно, просто кошмарно далеко – не помогли делу попытки срезать путь через чужие дворы, а затем через парк. Впервые ей стало жаль, что у неё нет машины, и вспомнились рассуждения Аманды: «Ну нельзя в наше время без авто, а если что-то случится? У меня друг сейчас продаёт свою крошку, очень дёшево, задаром почти, она на ходу, он её всю перебрал своими руками… Возьмёшь, Тин-Тин?»
Наверное, у Аманды уже случалось то самое «что-то».
Скорее всего, она и не пыталась уязвить Тину или побахвалиться собственным достатком, а правда говорила от чистого сердца – как это понимала.
«Надо было прислушаться».
Воздух, раскалённый от жара, застыл, иссох, сделался недвижим; белёсое небо почти что скрылось под слоистой шелухой облаков; хотелось ветра, стрёкота цикад, урчания автомобильных двигателей, смеха, ругани, старомодных песен из хрипящей радиолы – чего угодно, однако Лоундейл молчал.
Уиллоу жила недалеко от реки, в другую сторону от парка Ривер-Флойд, в глубине практически заброшенного квартала частных домов. По большей части таких же развалюх, как родовое гнездо Саммерсов – точнее, ведьм рода Шеннон, потому что мистер Саммерс, женившись, переехал к жене. Крайние к берегу участки даже не были огорожены; позабытые сады захватила наглая ивовая поросль, и чем ближе к дому Уиллоу, тем старше, мощнее, разлапистее становились деревья, пока кроны не сомкнулись над дорогой, а гибкие ветви шелестящей занавесью не прикрыли обочины.
Точнее сказать, так было раньше.
Сейчас ивовые листья ворохами лежали на земле – коричневые, истончённые, словно разом истлевшие. По выступающим корням, по коре выплела ажурный узор то ли изморозь, то ли плесень. Прямо поперёк дороги валялся Тинин старый велосипед, и колесо у него ещё вращалось, слабо-слабо, правда.
– Может, успели? – выдохнул Маркос еле слышно.
Через несколько шагов они упёрлись в незримую преграду, упругую, похожую на сгущённый воздух или очень сильный встречный ветер, за тем исключением, что по-прежнему стояла мертвенная тишь.
Точнее, упёрлась Тина, которая шла первой.
– Что за… Ой!
Она едва успела ощупать невидимую стену, когда та вдруг исчезла; Маркос, который шёл следом, не ощутил и вовсе ничего.
«Дурной знак, очень дурной, – неотступно преследовала одна и та же мысль. Рука сама нашла жемчужину под рубашкой и сжала. – Кёнвальд, Кённа, пожалуйста, явись, без тебя никак…»
А потом щербатая дорога вдруг вильнула, огибая напоследок группку согбенных, безлиственных ив, и упёрлась в задворки горбатого одноэтажного дома с ржавой крышей. Вокруг росло столько цветов – лилий, ирисов, аквилегий, хризантем, георгинов, лаванды, астр, цинний и многих-многих других, даже приблизительно незнакомых по именам, – что в сумраке под навесом Тина не сразу разглядела человека.
Но когда увидела – шагнула одновременно назад и вправо, прикрывая собой Маркоса.
– Хорошая реакция, детка, – оскалился Джек Доу. – Только тебе она не поможет.
Он был одет в тот самый синий комбинезон, с которого всё начиналось. В полутьме горели серебром нашивки «Перевозок Брайта»; на коленях Доу держал нечто вроде маленькой шкатулки.
Тина сдёрнула с ружья тряпки – экономным спокойным движением. Силы следовало беречь, да…
«И нервы».
– Где Уиллоу? – спросила она и удивилась тому, насколько похоже на капитана Маккой звучит сейчас её речь.
Доу всегда был болтлив. Ответил он и на сей раз, вполне охотно.
– Внизу, в подвале. С ней кое-что надо перетереть. Тощая сопля, а навертела такого, что взрослые дяденьки разгрести не могут, – заржал он, по-лошадиному задирая верхнюю губу и обнажая зубы. – Но ты не переживай, лапочка, нам с тобой будет чем заняться. Ты рановато, конечно, припёрлась, по-хорошему женщине на свидание надо опаздывать. Тогда бы я тебя встретил в полном комплекте. Додумался бы, как вставить обратно эту хрень. – И он повыше поднял шкатулку.
А Тина обмерла, оцепенела, наконец осознав, что это такое.
– Там сердце.
Доу взвесил коробку на ладони.
– Типа того. Остальные потроха отросли сами, а оно что-то ни хрена. Я так думаю, китаёза этот постарался, больше некому. Маловато его проучили. Ну да по барабану, у меня теперь времени мно-ого. – И он засмеялся снова, тем же животным гортанным смехом. – Я ради него даже исключение сделаю, клянусь. С женщинами интереснее, но если этого трупореза разложить на его же столе и, знаешь, по живому… Э, не, так не пойдёт, – поднялся он, откладывая коробку с сердцем на ступеньки, как только заметил, что Тина целится. – Голова потом трещит, хоть подыхай, – добавил он, скалясь. – Давай пушку, детка, поранишься.
Тина успела сделать только два выстрела.
Первый разнёс Доу плечо. Тот пошатнулся, выругался, целой рукой слепляя вместе ошмётки кожи, кости, лоскуты ткани. И – в тот же миг Маркос, который послушно и благоразумно держался у Тины за спиной, уронив клюшку, шмыгнул вбок, куда-то за клумбы, и почти сразу исчез из виду – мелкий, гибкий, юркий.
«Бежит за Уиллоу?» – пронеслось в голове.
Доу его даже, кажется, не заметил, занятый перечислением посулов «упрямой стерве». А Тина использовала отведённое ей время, чтобы перезарядить ружьё и выстрелить второй раз, по примеру Йорка целясь в голову.
«Уж с десяти-то метров должна попасть, да?»
Но она замешкалась, а Доу заметил, успел среагировать и пригнуться, шатнуться вбок, уходя от
