Сердце Земли - Максим Шаттам

– Голова лежит в нужную сторону? – спросила она.

Мэтт внимательно осмотрел Эмбер и камень. Он постарался сосредоточиться на предстоящем деле и как можно реже прикасаться к коже Эмбер.

– Да, если бы ты легла по-другому, твои плечи выступали бы за края. Значит, так правильно.

– Теперь тебе придется осмотреть мои родинки. Я… прости, Мэтт… но я не могу сама, лежа, делать это и сравнивать их с картой на камне.

– Я этим займусь. Не шевелись.

Опершись коленом на стол, Мэтт склонился над девушкой, внимательно разглядывая ее тело.

Увидев ее полностью обнаженной, он почувствовал, как колотится сердце. Юношу переполняли эмоции – он волновался, но при этом ему хотелось помочь. Он взглянул на пупок Эмбер. Усеянная образовавшими неповторимый узор веснушками и родинками белая кожа. Ведомый этими странными коричневыми и черными точками, он блуждал взглядом по ее телу, пока не добрался до грудей. Они были совершенными – круглыми, манящими. Гипнотическая красота розовых ареол.

Мэтт сглотнул и продолжил свое путешествие по коже Эмбер. На плечах оказалось меньше родинок, поэтому он опять опустился к пупку и остановился там, чувствуя, как у него вновь перехватило дыхание. Мэтт не посмел взглянуть ниже.

Рука Эмбер обхватила его пальцы.

Он принял этот жест как поощрение и, стараясь не глядеть на заставивший его изрядно поволноваться легкий пушок, подробно описал Эмбер все, что видел на ее бедрах. Затем опустился ниже, осмотрел колени, потом икры.

Прошлой зимой он бы отдал все, что у него было, хотя бы за один подобный миг с такой красивой девушкой. Но сейчас желание отступило: уважение, которое Мэтт испытывал к Эмбер, вытеснило любопытство и сексуальный порыв.

– Ну что? – спросила она.

Чтобы избавиться от смущения, Мэтт сделал глубокий вдох.

– У тебя родинок меньше, чем веснушек, – признался он. – И, по правде говоря, я ничего особенного в них не вижу.

– Но должно же что-то быть.

И тут Мэтт вдруг сообразил, что где-то уже видел такие узоры. Он слез с камня и остановился перед пергаментом в рамке.

– Это и есть Великий план, – догадался он. – Мальронс приснился этот рисунок, а затем она проснулась тут, на камне. И, поняв, насколько он важен, сразу запечатлела рисунок на пергаменте. Точно такой же рисунок – на тебе.

– Если он такой же, зачем нужны эти Поиски?

Мэтт пожал плечами и снова вернулся к камню.

– Может, она не сумела прочесть его правильно?

Эмбер схватила ладонь Мэтта и прижала ее к своему теплому животу.

– Продолжай! – попросила она. – Может быть, расположение родинок соответствует, ну… скажем, городам на карте.

– Тогда немного приподнимись.

Эмбер кивнула и выгнулась, чтобы Мэтт смог рассмотреть карту у нее под спиной. И тут он увидел у нее на животе крупную родинку…

– Не уверен, но мне кажется, что вот это – Флорида, вот тут…

– Продолжай.

Для большей точности Мэтт положил указательный палец на другую родинку, на бедре девушки, и помог ей чуть сдвинуться в сторону – ровно настолько, чтобы удалось сравнить оба рисунка.

– Это, возможно, Нью-Йорк.

Он заметил третью родинку.

– А вот это – Чикаго.

– Места, где Буря бушевала сильнее всего и где остались ее следы – как и на этом камне.

– Великий план изображен на камне не целиком. Я сравниваю рисунки… и вижу различия. На том, который у Мальронс, не хватает «больших родинок». Там есть только «веснушки» и светло-коричневые пятнышки, нет черных, крупных, которые обозначают расположение городов.

Мэтт понемногу перестал волноваться, прикасаясь к Эмбер. Внимательно рассмотрев веснушки возле пупка девушки, он вдруг заметил, что в их расположении есть едва заметный, скрытый смысл. Их как будто специально разбросали по коже таким образом, чтобы они образовали некую траекторию.

– Ну-ка, ну-ка! – сказал Мэтт, поглощенный своим открытием.

Он придвинулся ближе и ощутил, как его дыхание рикошетит от кожи Эмбер. Девушка вздрогнула.

Вулканы все не унимались, комната озарялась красно-желтыми огнями, а на стенах плясали тени.

Приглядевшись повнимательнее, Мэтт обнаружил, что от пупка Эмбер в разные стороны расходятся три небольшие дорожки.

Первая тянулась к правой ноге и вниз по ней. Мэтт проследил ее путь пальцем, осторожно провел рукой по внутренней стороне бедра, слегка передвинул ногу Эмбер. Цепочка родинок завершалась самой большой, которая, как понял Мэтт, обозначает какое-то незнакомое ему место в Европе.

Тогда он решил двинуться вдоль второй цепочки и оказался прямо возле… Мэтт остановился, и его ладонь лишь слегка коснулась чувственной зоны между бедрами Эмбер. Несколько похожих на капельки краски родинок уводили в святая святых.

Мэтт почувствовал, что не может продолжать.

И не только продолжать, но даже просто говорить об этом.

Оставалась последняя цепочка, поднимавшаяся к левой груди. Сперва Мэтт не осмеливался прикоснуться к ней, но потом все же положил ладонь на грудь Эмбер, и она глубоко вздохнула от неожиданности. Подросток очень деликатно слегка приподнял грудь и увидел под ней самую большую родинку.

Он попросил Эмбер снова привстать и, сравнив несколько раз, отметил пальцем нужное место на каменной карте.

– Извини! – сказал он, убирая руку.

Эмбер не подняла глаз и не стала садиться, чтобы посмотреть, на что указывает Мэтт.

– Здесь находится Слепой лес, – объяснил он.

– Есть кое-что получше, Мэтт. Прямо посреди этого леса. Я знаю только одно место. И ты его знаешь. Это…

– Гнездо, – сказали они одновременно.

Мэтт вспомнил, что хлорофилловые пэны называют душой Древа жизни. Потрясающий воображение светящийся шар, сгусток энергии.

Эмбер была картой, ведущей именно туда.

К той самой сфере, которая, казалось, вмещает в себя весь мир.

38. Мальронс и нюхачи

Тобиас и остальные пэны нетерпеливо ждали друзей в тронном зале. Время шло, а Мэтта и Эмбер все не было.

Пэны опасались появления охранников и в конце концов решили спрятаться за большими гобеленами, протиснувшись в тесные отверстия между тканью и стенами.

– Может, стоило бы подняться обратно и убедиться, что все в порядке? – предложил Нил.

– Не надо, – ответил Тобиас. – Туда ведет только одна лестница, и мы ее видим. Значит, с ними ничего не может случиться.

– Но не оставаться же нам здесь на всю ночь! В конце концов отсутствие солдат у входа кто-нибудь заметит. Мы должны уйти из замка до рассвета!

– Подождем пока.

Чен обернулся к Нилу:

– Думаешь, тут бывают рассветы?

– А почему нет?

– Слишком мрачно. Да и чересчур уединенно. У меня такое впечатление, что тут все не так, как в других местах.

– Нет, просто это Флорида, – попытался пошутить Хорейс, но никто не засмеялся.