Сердце Земли - Максим Шаттам
Тобиас дважды выстрелил, и направляемые Эмбер стрелы попали в цель. Оба циника рухнули, не издав не звука.
Пэны пересекли холл в поисках лестницы.
Тщательно избегая многочисленных солдат и все еще оставаясь незамеченными, они миновали три помещения и поднялись на два пролета. Мэтт размышлял, есть ли у них шанс найти то, что они ищут.
Ветер колыхал тяжелый занавес. Замок оказался больше, чем предполагал Мэтт. Впереди развевалась занавеска, из-за которой доносился необычный звук – как будто где-то рядом чешется собака.
Подросток отдернул занавеску и опять застыл в изумлении.
На большом карнизе сидела бабочка с размахом крыльев больше шести метров. К ее телу было прикреплено кожаное седло.
Мэтт показал на нее товарищам, и они, ошеломленные, тоже остановились.
– Циники изобретательны, если постараются, – заметил Тобиас.
Пэны прошли мимо столовой и зала для тренировок, Мэтт начинал терять терпение. Когда их в очередной раз чуть было не обнаружил патруль из двух хорошо экипированных воинов, подросток избрал иную стратегию. Пэны тихонько блуждали по соседним помещениям, пока не заметили одинокого солдата. Чен забрался на потолок и оттуда спрыгнул на спину цинику, а потом они вместе с Мэттом оттащили солдата в ближайший чулан.
– Где Камень завета? – спросил Мэтт. – Говори!
Циник онемел. Он смотрел на нападавших так, словно они явились прямо из преисподней. Мэтт приставил кончик своего меча к ребрам циника, тот застонал и кивнул, давая понять, что будет говорить. Чен убрал руку от его рта.
– Это на самом верху! За тронным залом!
Мэтт ударил солдата по голове рукоятью меча и запер в ближайшем шкафу.
Пэны не решились передвигаться бегом, чтобы не шуметь. Быстрыми шагами они пересекли проходивший над большим залом балкон, где пахло жареным мясом и храпели трое мужчин, и проникли в спальню, где тоже было полно спящих циников. Торопливо закрыв дверь, пэны постепенно добрались до лестницы, которая привела их к высоченным дверям. Войдя через них, Мэтт и Бен оказались в помещении, похожем на танцевальный зал. Высокие узкие окна почти не пропускали свет, и Мэтт зажег один из прикрепленных к стене факелов. Повсюду были развешены гобелены, а в дальнем конце зала оказалась еще одна лестница, ведущая к большому, покрытому подушками металлическому трону.
– Мы почти на месте, – прошептал Мэтт, – надо позвать остальных.
В углу Мэтт заметил еще две двери. Наверное, одна из них ведет к Камню завета, а другая – в покои Мальронс, решил он. Должно быть, ее покои недалеко от трона.
Мэтт долго оплакивал потерю родителей, но сейчас у него не было желания встречаться с ними. Ему не хотелось видеть мать – даже крепко спящей. Мальчик слишком опасался собственной реакции: как он тогда поступит? Замрет и не сможет двинуться с места или, наоборот, обрушит на мать всю свою ярость? Как она могла руководить всеми этими фанатиками? Приказать вставлять детям в пупки кольца, развязать войну с пэнами?
Что же она за мать, если отдала приказ уничтожить всех детей?
Мэтт поочередно опустился на колени перед каждой дверью и приложил ладонь к полу. Из-под второй двери веял легкий сквозняк. Мэтт толкнул ее и обнаружил очередную очень узкую лестницу.
Пэны бесконечно долго взбирались на вершину самой высокой башни, пока не добрались до круглой комнаты, верхней точки Уирд’Лон-Дейса.
За широким окном висела пелена тумана. Мэтт смотрел на ревущие примерно в пятидесяти километрах к югу вулканы; одной декабрьской ночью эти горы выросли над землей в течение нескольких часов. По их склонам, словно медленно выползающие из своих нор и готовые поглотить мир огненные драконы, текли потоки лавы.
Краем глаза Мэтт заметил в комнате странный предмет – деревянную раму с куском растянутого тонкими веревками пергамента внутри. На пергамент чернилами были нанесены точки, в результате чего получился рисунок, отдаленно напоминающий очертания какого-то созвездия.
Эмбер вышла на середину комнаты.
– Это здесь, – почти с религиозным трепетом произнесла она.
В центре находился кусок застывшей лавы размером со стол.
Мэтт вставил факел в одно из отверстий в камне и, пытаясь разглядеть его целиком, отступил назад.
Плоская поверхность камня была испещрена прямыми и кривыми линиями.
– Это карта с обозначением континентов, – догадалась склонившаяся над камнем Эмбер. – Тут несколько интересных рисунков. А вот тут, посреди Атлантического океана, звезда.
– Ты должна сопоставить свои родинки с этим рисунком, – ответил Мэтт, делая всем остальным знак вернуться к лестнице.
Эмбер кивнула:
– У меня они по всему телу…
– Мы на время оставим тебя.
– Но… моя кожа должна как-то совпасть с картой. В одиночку я не смогу рассмотреть все…
– Тогда я останусь и помогу тебе.
Эмбер и Мэтт взглянули друг другу в глаза.
– Помогу, только если ты захочешь, – сказал он.
Вместо ответа девушка взяла Мэтта за руку и повела его к Камню завета.
– Помоги мне разгадать его тайны, – попросила она.
– Пропорции не совсем верные, – рассматривая камень, заметил Мэтт. – Видишь, тут очень маленькое пространство между Европой и Америкой, в нем помещается только эта большая звезда.
– То же самое с другими океанами. Континенты расположены ближе друг к другу, чем должны.
– Думаю, если ты ляжешь на него, твое тело закроет рисунок на камне.
– Мне нужна точка отсчета, чтобы точно определить, куда именно ложиться. Иначе результат окажется неточным.
– Звезда в центре появилась не случайно. Если ты ляжешь так, чтобы над ней оказался твой пупок… Твое тело совпадет с большей частью изображения на камне.
Эмбер кивнула:
– Пуповина – символ жизни, нить, соединяющая мать с ее детьми. Землю с нами.
Вздохнув, она отступила на шаг.
– Я сделаю это, – срывающимся голосом сказала она. – И мне нужно, чтобы ты стал моими глазами.
Эмбер отошла в темноту и полностью разделась. В башне было холодно, ее бил озноб. Факел давал свет, но не согревал.
Ощущая, как пересохло в горле и как учащенно пульсирует тело, девушка повернулась лицом к Камню завета и к Мэтту.
К ее удивлению, он тоже разделся. И теперь, обнаженный, стоял по другую сторону куска застывшей лавы.
– Нет причины стесняться, – тихо произнес он, – я буду с тобой до конца.
Эмбер посмотрела ему в глаза. Оба смущались; неожиданно осознав это, девушка перестала испытывать неудобство и опустила руки, которыми прикрывала грудь.
– По-моему, я… готова.
Она забралась на ледяной камень. От его холода ее снова бросило в дрожь. Мэтт помог ей лечь на спину – так, чтобы пупок Эмбер оказался чуть выше звезды.
Прикосновение рук Мэтта к коже
