Сердце Земли - Максим Шаттам
– Что мне теперь делать? Постучать в дверь?
– Да. И помни: время решает все. Только когда я сделаю тебе знак. Не раньше.
Набираясь смелости, Хорейс глубоко вздохнул, взялся за висящий на двери бронзовый молоток и постучал.
Они долго ждали, пока наконец дверь не приоткрылась и оттуда не появилось невзрачное лицо подростка со вздернутым носом.
– У меня подарок для Пьющего невинность, – произнес Хорейс, указывая на Мэтта.
– Простите, уже поздно, он не любит, когда его беспокоят в такое время. Приходите утром.
Хорейс просунул ногу в щель, чтобы не дать слуге закрыть дверь.
– Настаиваю. Это необычный подарок. Скажи ему, что я привел мальчика, который его однажды сильно унизил.
Подросток с глуповатым, немного напоминающим поросячью морду лицом помедлил, но все же впустил их.
– Я доложу, – сказал он. – Подождите тут, но, если он откажется, вы уйдете, причем без скандала.
Им не пришлось ждать долго. Слуга сбежал вниз по лестнице так быстро, словно за ним гнался дьявол. Запыхавшись, он произнес:
– Хозяин… примет… вас! Следуйте… за мной!
После бесконечного утомительного подъема они добрались до верхушки башни, миновали обитый бархатом вестибюль и вошли в отделанную темным деревом гостиную.
В широких витражных окнах шестиметровой высоты отражался свет канделябров с десятками свечей в каждом.
Пьющий невинность сидел за столом из грушевого дерева, на котором стояла чернильница и лежало перо. Он сцепил пальцы рук и наклонился над листом бумаги. Но его маленькие усики, тонкая шея и все внутренности, казалось, трепетали от возбуждения.
Едва он увидел Мэтта, его глаза вспыхнули. И прежде чем Хорейс успел что-либо сказать, Пьющий невинность вскричал:
– Сколько ты хочешь?
– Простите?
– За пленника. Сколько ты за него хочешь?
Кроме слуги с поросячьим лицом, в гостиной находился еще кто-то – он стоял в темноте, и Мэтт никак не мог разглядеть черты лица этого человека. Он видел только высокую, массивную фигуру.
Могли ли недавние приключения побудить Пьющего невинность обзавестись телохранителем?
– Где ты его нашел?
– Возле Волчьего прохода, мы несем там дозор, – ответил Хорейс.
– Он был один? А с ним не было прекрасной, как весна, юной девушки? И чернокожего подростка?
– Нет, он был один.
– Жаль.
Пьющий невинность сделал знак, и из темноты выступил гигант. Первобытное творение природы.
Все усложняется, – подумал Мэтт. Этого он предусмотреть не мог. – Но сдавать назад поздно.
Пьющий невинность протянул гиганту кожаный кошель и жестом приказал передать его Хорейсу.
– Как тебя зовут? – спросил он. – Чтобы я знал, кому обязан этим даром небес!
– Хорейс.
– Знай, Хорейс, что если ты приведешь мне тех двоих, о которых я говорил, то получишь в четыре раза больше! И… Стоп! Что с твоим лицом, ты заболел?
Хорейс сделал шаг назад и отвернулся, пытаясь успокоиться и взять себя в руки.
Пьющий невинность почуял неладное. Он крикнул:
– Фил, тащи сюда этого урода!
Гигант бросил кошель и попытался схватить Хорейса за воротник пальто. Тот вывернулся, и тогда Мэтт закричал:
– Пора!
Хорейс скинул плащ – под ним оказался меч Мэтта. Мэтт поднял руки, связанные веревкой, напряг запястья, и веревка порвалась.
Мальчик-слуга с поросячьим лицом кинулся на него и получил мощный удар локтем в нос. Раздался хруст, почти потеряв сознание, слуга отлетел назад.
Мэтт схватил брошенный ему Хорейсом меч и кинулся на телохранителя, успевшего выдернуть из-под хрустального сервиза серебряный поднос.
Мэтт собирался нанести удар, но колосс опередил его, выставив вперед свой серебряный щит. Меч лишь скользнул по краю подноса. Гигант придавил Мэтта к стене – и меч оказался бесполезен. А колосс давил все сильнее и сильнее, словно хотел впечатать Мэтта в камень.
От боли у того перехватило дыхание, воздух вышел из легких. Голова телохранителя оказалась прямо над ним: на бычьей шее вздулись напряженные вены и сухожилия.
Прижатый к стене, Мэтт не мог вдохнуть: он чувствовал, что теряет сознание. Кое-как освободив левую руку, он ударил противника кулаком в висок.
Одержимый желанием раздавить эту мошку, которая решилась сопротивляться, тот даже не покачнулся.
Мэтт бил снова, и снова, и снова.
Безрезультатно, гигант никак не реагировал. Перед глазами Мэтта поплыли черные пятна, кровь стучала в голове, он больше не мог держаться.
В этот момент Хорейс прыгнул на спину колоссу и начал лупить его кулаками. Мэтт нанес последний удар.
Он врезал так сильно, что челюсть циника со зловещим треском сломалась.
Гигант покачнулся и навзничь рухнул на стул, который от его падения разлетелся на куски.
Чтобы отдышаться, Мэтт опустился на колено и оперся на меч.
Пьющий невинность бросился к столу, намереваясь вытащить из ящика кинжал, Мэтт прыгнул вперед и приставил к его горлу лезвие.
– А теперь вы окажете нам одну ценную услугу, – тяжело дыша, сказал он.
Пьющий невинность окунул печать в горячий воск, приложил ее к бумаге и протянул листок Мэтту.
– С этим вы сможете покинуть город в любое время, хоть сегодня ночью.
Его руки тряслись. Мэтт взял документ и с вызовом посмотрел на пронизанного страхом человека. Тот понимал, что в первой схватке, в дирижабле, выжил чудом, и боялся, что второго шанса не будет.
– Напиши еще одну, чтобы пересечь шлюзы…
– Пройти через Енох? – спросил Пьющий невинность, и его любопытство на мгновение сменилось тревогой. – Зачем вам туда? Какого хрена вы хотите делать в землях королевы?
– Вопросы тут задаю я. Делай, что говорю.
Пьющий невинность поспешно составил второй документ.
Хорейс связал обоих слуг циника и спросил Мэтта:
– Что с ними делать? Выбросить их в окно было бы эффектно, но неразумно.
– Спустим их в подвал и закроем там. Думаю, они пробудут запертыми какое-то время. Если у этого типа есть друзья, они придут проверить, все ли с ним в порядке. А если друзей у него нет… Главное, затяни как следует узлы.
– Ты что, хочешь их пощадить?
Мэтт окинул Хорейса ледяным взглядом. Хорейс буквально ощутил этот пронизавший его насквозь холод.
– А ты хочешь стать жестоким и бездушным, как они? Мы никого не убиваем расчетливо, даже злейших врагов, этим мы от них и отличаемся! Помоги мне связать их и спустить с лестницы.
Спуск оказался долгим и мучительным для циников. Мэтт заставил их ковылять в глубокий, пахнущий сыростью подвал. Со свечой в руке он присел рядом с Пьющим невинность.
– Клянусь, если ты попытаешься доставить нам неприятности, я вернусь и отрублю тебе руки, ноги и язык. Ты меня понял?!
Циник кивнул и затрясся
