Хроники 302 отдела: Эффект кукловода - Алексей Небоходов

– Мы с пустыми руками не ходим, – улыбнулась Екатерина, ставя на стол коробку с тортом «Киевский».

– Я здесь уже почти прописался, – пошутил Дмитрий, ловко расставляя чашки и наливая чай так, будто делал это всю жизнь.

Разговор сначала был обычным: о погоде, соседях и новостях. Но за этой повседневностью чувствовалась напряжённость, и взгляды гостей были неспокойными.

– Ты ведь понимаешь, – осторожно начала Екатерина, отламывая кусочек торта, – дело стало критическим. Панова ищут все, но следствие зашло в тупик. Пётр Иванович, я знаю, вы делаете всё возможное, но…

– Но сверху давят, – коротко закончил Дмитрий.

Курносов молчал, не отрывая взгляда от чашки, что держал в руках. Фарфор был тёплым, но пальцы всё равно ощущали холод, словно держали ледяной осколок. Внутри поднималось не раздражение и не злость, а глухой и тягучий гнев от бессилия и невозможности поймать того, кто обрёк его на эту боль.

– Я больше всех хочу его поймать, – тихо ответил он. – Мне не нужны ордена. Но если эта мразь исчезнет, я себя не прощу.

– Мы сделаем это вместе, – мягко произнесла Екатерина, положив руку поверх его ладони. – Вместе.

– Нужно придумать что-то нестандартное, – добавил Дмитрий. – Оперативная работа не помогает. Он нас опережает. Нужно заставить его играть по нашим правилам.

Маша слушала молча, её взгляд становился острее и увереннее, словно она увидела перед собой ясный путь и теперь была готова идти по нему до конца. Она отложила чашку, подошла к окну, затем вернулась и села напротив Курносова:

– Кажется, у меня есть идея, – её слова прозвучали почти шёпотом, мгновенно изменив атмосферу в комнате.

Курносов на секунду перестал дышать. Знакомое чувство тревоги пронзило затылок. Он понимал, что теперь всё будет иначе.

В ту ночь он не спал, лежал, глядя в потолок, где мерцали блики уличного света. Он уже знал, что утром услышит то, чего больше всего боялся, и всё равно понимал: она предложит себя в качестве приманки, и он не сможет ей отказать.

Утро наступило медленно, будто нерешительно подкрадываясь к неизбежному. Они молча сидели на кухне, лишь иногда пересекаясь взглядами. Обычно бодрый Курносов выглядел уставшим, словно ночь забрала остатки его сил. Маша же, напротив, была собрана и решительна. Поставив перед ним чашку кофе, она негромко произнесла:

– Нужно сказать это сейчас, пока не поздно. Единственный способ поймать Панова – это я сама. Я должна появиться там, где он меня увидит. Он обязательно клюнет, Петя. Ты ведь это знаешь.

Курносов замер с ложкой в руке. Глаза его потемнели от гнева, он резко встал, отодвинув стул со скрежетом, и начал метаться по кухне, размахивая руками:

– Ты понимаешь, что говоришь? Ты едва выжила, только-только пришла в себя! И сейчас ты хочешь снова отдаться ему на блюдечке? Это бред, абсурд! Я никогда не позволю тебе так рисковать!

Маша слушала его терпеливо, не перебивая, её взгляд был твёрдым и спокойным.

– Я не безумна и не ищу смерти, – тихо сказала она, когда он остановился, тяжело дыша. – Другого пути нет. Если бы был, я бы первая ухватилась. Но мы оба знаем, что Панов не дурак. Нам нужна приманка, и это могу быть только я.

Курносов отвернулся и опустил голову. Он понимал, что она права, но это осознание было мучительным, словно рана от ножа, боль от которого не исчезает, даже когда лезвие уже вынуто.

Он ходил по квартире, заходил в кабинет, перебирал бумаги, которых не замечал, смотрел в окно и снова возвращался в гостиную. Он искал любую альтернативу, пусть даже нелепую, но реальность оставалась непреклонной. В итоге, измученный и раздражённый, он снова сел за стол, тупо глядя в одну точку.

Вечером Дмитрий и Екатерина вернулись. Уже без торта и формальностей – лица серьёзны и напряжены. Дмитрий снял пальто, Екатерина села на край дивана, держа тонкую папку с документами, словно собираясь представить весомые доводы.

– Говори, – сразу же сказал Дмитрий, глядя на Машу так, будто готов был услышать худшее.

Маша снова изложила своё предложение – спокойно, без лишних эмоций, но с прежней твёрдостью.

– Ты понимаешь, Маша, это крайняя мера? – Дмитрий избегал смотреть на Курносова. – Ты осознаёшь риск? Всё может повториться. Ты к этому действительно готова?

Маша медленно кивнула, и в её глазах проступила новая, тихая зрелость человека, перешедшего рубеж страха.

– Конечно, боюсь. Но это мой шанс не оставаться жертвой, Дмитрий. Возможность не прятаться, а дать отпор. Со мной ничего не случится, ведь вы будете рядом. Это моё осознанное решение.

Дмитрий долго смотрел на неё, затем перевёл взгляд на Екатерину и, наконец, решился взглянуть на Курносова. Екатерина осторожно положила папку на колени и тихо произнесла:

– Петр Иванович, я понимаю, вам сейчас сложнее всех. Но Маша права. Мы перепробовали всё. Панова так просто не схватить, он слишком хитёр и осторожен. Только с ней он действует импульсивно. Если мы хотим его поймать, время рисковать настало.

Курносов резко поднялся, яростно выплеснув накопившееся раздражение:

– Вы говорите о ней, как о живой приманке! Я не позволю использовать её жизнь даже ради общей цели! Она не оперативник, не профессионал. Вы вообще понимаете, что предлагаете? Одна ошибка – и всё закончится трагедией!

Повисла тяжёлая, гнетущая тишина. Дмитрий встал и негромко, но уверенно заговорил:

– Я понимаю тебя. Никто не хочет рисковать её жизнью просто так. Но это её решение. Всё, что мы можем – подготовиться до мелочей, не оставить ублюдку ни единого шанса приблизиться. Я буду рядом постоянно, неофициально, как твоя личная страховка.

Курносов тяжело опустился на стул и закрыл лицо руками, пытаясь совладать с отчаянием и беспомощностью, что разрывали его изнутри.

Маша подошла к нему, осторожно положила руку на плечо и тихо прошептала:

– Я верю в тебя, Петя. Если кто и способен меня защитить – это ты. Я доверяю тебе свою жизнь.

Он медленно поднял глаза и встретил её взгляд – исполненный веры, нежности и непреклонной решимости. Спорить было бессмысленно – решение уже было принято.

Поздно ночью, в тревожной тишине квартиры, Курносов сделал звонок. Его голос звучал официально, сухо, но в душе кипело ощущение, будто он перешагнул роковую черту.

– С завтрашнего утра объект должен находиться под круглосуточным негласным наблюдением. Работать по полной схеме: смена каждые два часа, связь постоянная, доклад напрямую мне. При малейшем подозрении – действовать строго по инструкции. Ошибки недопустимы.

Рано утром Маша вышла из дома, впервые чувствуя взгляды тех, кого не могла увидеть, но знала, что они рядом. Никогда раньше она