Сумрачный гений князя Андрея - Августин Ангелов
В это время сам Андрей находился на Балтике, выйдя в испытательный поход на «Победоносце». То был первый выход фрегата под парами в Кронштадт. Стометровый корабль шириной 11 метров в две с половиной тысячи тонн водоизмещением, имеющий стремительный силуэт корпуса, напоминающий клипер «Катти Сарк», сборную модель которого попаданец когда-то в детстве склеил из набора пластмассовых деталей, двигался не так быстро, как хотелось бы его создателю. Восемь котлов и паровая машина «Победоносца», вращающая единственный винт, не обеспечивали мощность, необходимую для быстрого маневрирования.
И попаданец, конечно, прекрасно понимал, что для подобного корабля, чтобы сделать его по-настоящему маневренным, необходимо увеличивать мощность силовой установки в разы. А для этого потребуется освоить производство самых настоящих корабельных паротурбинных установок. Но, пока приходилось довольствоваться лишь тем, что смогли построить при всем напряжении сил в кратчайшие сроки специалисты этого времени. А построили все-таки немало.
Уникальная четырехцилиндровая паровая машина повышенной мощности, разработанная по эскизам попаданца при участии Кулибина и примененная на фрегате, выдавала по этим временам просто чудовищную мощность, почти 4000 лошадиных сил, что обеспечивало кораблю скорость всего в 14 узлов. И то благодаря стремительным обводам корпуса. Правда, по меркам парусного флота подобные скоростные показатели считались весьма приличными. До появления знаменитых «чайных клиперов» большей скорости парусники и не достигали. Но, попаданец отлично знал, что ту же «Катти Сарк» построят еще очень нескоро, до этого события больше, чем полвека. А потому Андрей не видел причин дергаться. Он всегда любил корабли, хотя моряком стать и не пробовал. Но теперь, сделавшись попаданцем, ему пришлось примерить на себя и эту роль в какой-то мере.
Андрей стоял на мостике «Победоносца» с гордо поднятой головой. Сжимая в руке подзорную трубу, попаданец вдыхал полной грудью морской воздух, внимательно всматриваясь в даль и чувствуя себя настоящим морским волком. Прямо под рубкой торчало длинное двенадцатидюймовое орудие. Вот только, оно пока устанавливалось не во вращающейся башне, а в закрепленном намертво броневом каземате, только внешне напоминающем орудийную башню. На самом деле, этот каземат для орудия являлся одним из элементов корпуса корабля. Потому пушка имела очень ограниченные углы поворотов ствола, применяемые лишь для точной наводки. А направление орудия на цель производилось разворачиванием самого корабля. «Пока хотя бы так. Ведь это же просто экспериментальный образец. Главное, что уже стреляет. У иностранцев и такого нету», — думал попаданец, глядя на солидный орудийный ствол главного калибра, торчащий из каземата над всем полубаком.
Фрегат вышел из устья Невы на простор залива на двух третях мощности. Но тут Андрею захотелось дать полный вперед, о чем он и сказал. Рядом с ним стоял капитан, бывалый моряк Раевский, человек хитроватый и жадноватый, но знающий морское дело весьма неплохо. Хотя невероятные прежде технические новшества и повергали его поначалу в трепет, но виду он не показывал, разобравшись уже и с машинным телеграфом, и с небольшим опосредованным штурвалом, управляющим огромным тяжеленым корабельным рулем не напрямую, а через рулевую машину и потому не требующим больших усилий для вращения, и с включением электрических огней тумблерами, и со многим другим. Раевский учился управляться с новой техникой еще на стадии строительства на специальном тренажере, сделанном по настоянию князя Андрея для того, чтобы не терять времени, обучая корабельную команду параллельно строительству самого корабля. Но, несмотря на месяцы обучения управлению новым паровым фрегатом, Раевский все-таки до сих пор недоверчиво косился время от времени на дымящие трубы, чувствуя вибрацию от работы паровой машины под ногами.
— Ваше сиятельство, машина что-то дребезжит и брыкается, как сто чертей. Боюсь, не выдержит она полного хода, — честно доложил капитан.
— Выдержит, куда денется, — сквозь зубы процедил Андрей. — Дайте полный вперед!
— Слушаюсь! — кивнул Раевский и перевел ручку машинного телеграфа в соответствующее положение.
Но, едва фрегат вышел на полный ход, внутри раздался оглушительный треск. А из котельного отделения повалил пар. Оказалось, что лопнули трубы третьего котла.
— Остановить машину! — крикнул Андрей.
Но, было поздно, двое кочегаров уже насмерть обварились раскаленным паром и еще несколько человек получили ожоги. Час спустя, осмотрев все повреждения, судовой прусский инженер Клаус Вернер, нанятый за большие деньги, поскольку был знаком не только с разработками пароходов, но даже какое-то время проработал в Америке с самим Робертом Фултоном, мрачно констатировал:
— Причиной послужил дефект металла. Ваши заводы не выдают сталь для труб приемлемого качества.
Андрей сжал кулаки. Он чувствовал: это не случайность, а саботаж. Недоброжелатели могли подменить партию стали.
Но вслух он сказал Вернеру и Раевскому:
— Ничего, трубы мы заменим. Родственникам погибших заплатим щедрую компенсацию. И эта неприятность не остановит меня. Я вижу огромные перспективы в развитии парового флота, да и в применении самого парового двигателя буквально в любой отрасли производства и хозяйственной деятельности. Вскоре пар покорит весь мир, наполнив его энергией, которой так не хватает цивилизации для поступательного развития. А энергия пара быстро преобразует весь уклад жизни. Вот увидите.
Вернер кивнул, проговорив:
— Да, князь, я понимаю. Этот корабль — лишь первый шаг в развитии паровой технологии. При строительстве вы использовали множество таких технических решений, которые невозможно было представить совсем недавно. Вы подчинили своей воле не только пар, но и электричество! И это же, несомненно, самый большой на сегодняшний день из всех кораблей и первый в мире полностью железный пароход с ходовым винтом!
— За этим будущее. А технические трудности будем устранять в процессе эксплуатации, — сказал Андрей.
Вскоре, отключив аварийный котел и запустив вновь машину, на малом ходу «Победоносец» пришел обратно к верфям. Там кипела работа. После пожара на лакокрасочном складе охрану усилили, а среди персонала начались тщательные проверки. Но саботажники были осторожны: ни одной зацепки по горячим следам найти не удалось.
Тем временем Андрей, вернувшись с фрегатом после аварии котла, лично вникал в расследование. Осмотр лопнувших труб показал: металл был не просто плохого качества — его, действительно, специально подменили.
— Это не ошибка, это диверсия, — мрачно сказал он своему доверенному лицу, бывшему гвардейцу, а теперь начальнику Новой верфи — Степану Коротаеву.
— Но, ваша светлость, я не понимаю пока, кто за этим стоит. Кого искать? Иностранных шпионов? Или все-таки людей графа Ростопчина? — спросил Степан.
— Прямых доказательств пока нет, чтобы обвинять кого-то прямо. Но… — Андрей задумался. — Есть другой путь.
