Военный инженер товарища Сталина 2 - Анджей Б.

— Черт бы побрал этих патриотов Германии! — откидывая в сторону ненужный теперь парашют, пригнулся, сбегая по трапу Скорцени.

Укрылся за ящиками смазки. Ветер трепал вращающийся флюгер. За полосой приземления виднелась башня диспетчеров. Оттуда тоже стреляли. Две пулеметные очереди, пущенные из окон башни, давали понять, что и она под контролем повстанцев.

Рядом пригнулся пилот самолета. Вытер шлемофоном кровь на лбу — зацепило отколовшейся щепкой.

— Где остальные? — сжимая в руках парабеллум, обернулся к пилоту Скорцени.

— Погиб экипаж, — ответил тот с горечью. — Я последний прыгнул за вами. Командир и штурман убиты. Пули прошили их насквозь. Даже обшивка кабины не помогла.

Свистело, шумело в ушах. Трассирующие пули проносились над головами двух уцелевших. С обеих сторон от башни диспетчеров скользили по кустам тени.

— Их больше десятка, — заметил пилот, доставая свой пистолет. — Что будем делать?

Оберштурмбаннфюрер мигом оценил ситуацию.

— Они не знают, кто мы. Просто атаковали прибывший самолет.

— Так точно. Яволь. Эти бандиты шалят тут вторую неделю. Прослышали, что фюрер покинул Берлин и, пользуясь наступлением русских, взяли под контроль территорию.

— Что еще у них под контролем, кроме аэродрома?

— Судя по нашим переговорам с диспетчерами, почти вся местность округи Штутгарта.

— Хм-м… Это плохо. Вы местный?

— Нет. Прикомандирован к четвертой эскадрильи авиационного гарнизона Штутгарта. Нам приказано было вылететь в Вену, взять вас на борт и доставить сюда. Распоряжение мы выполнили. И вот, подлетая к объекту, получили предупреждение о повстанцах. Дальше вы знаете.

Мимо просвистела очередь. Самолет, прошитый пулями, уже несколько секунд дымился, вращая вхолостую пропеллерами. Теперь он был неуправляем. Брошен. Внутри распластались тела экипажа.

Грохнуло разрывом снаряда — кто-то из повстанцев применил миномет. Корпус машины вздрогнул, заваливаясь набок. Левый пропеллер вспахал комья земли, корежа лопасти. Одно шасси отвалилось, промчавшись на бешеной скорости мимо затаившихся в кустах подпольщиков. Еще минута, и они окружат ящики смазки, за которыми укрывался Скоцени с пилотом.

— Что будем делать? — повторил тот.

— Что делать? — выглянул наружу обер-диверсант. — Сдаваться, мой милый. Сдаваться. Иначе нас разнесут в клочья тем минометом. Видишь, что он сделал с твоим самолетом?

Пилот высунул нос, успев разглядеть корпус искореженной машины. Это был уже хлам, непригодный к полетам. Пропеллеры вгрызлись в полосу грунта. Кабины не существовало — она была разнесена вдребезги. Хвостовая балка переломилась надвое. Горело, дымило, плавилось.

— Вот что… — предложил пилоту Скорцени. — Ты итак не знаешь, кто я такой. Верно?

— Знаю только, что было приказано доставить важный груз в вашем лице. Кого-то из ведомства Гиммлера.

— Т-сс… — поднял палец сосед. — Отныне о Гиммлере ни слова. Повтори!

— Ни слова о…

— Стоп! На этом достаточно. Ты был в числе экипажа, который из башни диспетчера получил указание взять на борт в Вене некоего господина. Всё! Дальше брехать буду я. Они, повторяю, не знают, кто я такой.

Мимо просвистела очередь.

— А кто вы такой? — пригибая голову, наивно спросил пилот. Подозрительно бросил взгляд на знаменитый шрам диверсанта.

— Если я представлюсь тебе, твоя жизнь с этой минуты не будет стоить и ломаного гроша.

— Я слышал только об одном таком шраме через все лицо, — с опаской показал пальцем пилот.

— И?

— Об этом шраме у нас в авиационном полку ходят легенды.

— И?

— И принадлежит он…

— Договаривай. Ты уже догадался? Неужели я так знаменит среди летчиков?

— О, да. И не только среди нас. О вас ходят легенды!

— Хорошо. Сейчас не об этом. Поговорим обо мне позже, когда выберемся из лап повстанцев. Главное — молчи. Ты не знаешь, кто я. А если все нам удастся, я возьму тебя себе в штат окружения. Экипаж-то всё равно твой погиб — летать уже не придется.

На том и решили. А сам оберштурмбаннфюрер имел лишь одну цель: добравшись до Бормана через протекцию шефа Гиммлера, упросить того снарядить еще один караван к берегам Антарктиды. Пусть Борман распорядится, чтобы адмирал Дениц выделил пять — шесть субмарин для доставки в Новую Швабию нового груза, оборудования, в том числе и генетического фонда в лице молодых поколений германской нации. А сам он, Скорцени, тем временем, загрузит тайно в караван и свои собственные накопленные богатства. Недаром же им были составлены координаты пустынного острова? Там под каким-то предлогом и спрячет, посвятив в тайну клада двух самых близких людей. Скажем, того же корветтен-капитана подлодки.

Итак… Все решено.

Спрятав пистолет в кобуру, обер-диверсант третьего рейха, подняв руки вверх, вышел из укрытия.

— Не стрелять! Я из ведомства Бормана! Не солдат и не член нацистской партии.

Выстрелы стихли.

— Держать на виду руки! — донеслось из кустов.

Следом за новым начальником из-за ящиков смазки вышел пилот.

А между тем в Антарктиде…

* * *

Барон фон Риттен, комендант Базы-211 и хозяин Нового Берлина, третий день наступившего сорок пятого года не находил себе места. Вчера после двух дней обильного возлияния шнапса по поводу новогоднего праздника, у него отчаянно крутило в желудке. Личный врач фюрера прописал слабительное. Сегодня таблетки подействовали, и всемогущий комендант подземного комплекса никак не мог справиться с организмом. Неудобно было перед фрау Кролль, супругой фюрера, Евой. После отбытия Отто Скорцени, хозяйка мастерской скучала, коротая с личной служанкой вечера в окружении мольбертов своего мужа. Единственной отдушиной были беседы с ним, с бароном фон Риттеном. Густав Фридрих Кролль, он же и Гитлер, проводил все время со своими рисунками в обществе пса Блонди. Приступы паранойи сменяли друг друга. Охрана молчала. Адъютанты старались быть незаметными.

Вот и сегодня, по внутренней связи Ева пригласила любезного барона навестить ее к ужину. И, как назло, подвел этот чертов желудок.

— Адольф… то есть, простите, Густав… — говорила она утром по связи, — отправил Скорцени с наказом Борману с Дёницем, привести сюда последний караван субмарин. Если не узнают союзники. И пока Отто отсутствует, передавая указания фюре… простите, Густава в Берлине, мне до ужаса скучно, милый барон. Не могли бы вы после ужина провести для меня экскурсию?

— Куда пожелаете, моя милая Ева.

Справившись кое-как с позывами желудка, комендант на свой