Военный инженер товарища Сталина 2 - Анджей Б.

— Так точно, — с достоинством кивнул тот. — Для будущих аэродромов.

— Ох, дева Мария, пресвятая богородица! Здесь, в Антарктиде, будут еще и аэродромы?

— Все заложено в проектах, моя госпожа. Наш фюрер и ваш супруг, — понизил он голос, — как раз рисовал в эти дни на мольбертах будущие расположения взлетных полос. Одну из них мы сейчас проезжали — вы видели.

— Такую огромную гору, и просверлить изнутри? — выдала сомнения Ева. — По всем признакам, если к ней ведёт широкая магистраль, то эта гора должна быть полой внутри, верно?

— Вы правы. Но, простите, внутренний интерьер я не имею права вам огласить. Тут уже попадает под гриф: «Строго секретно».

— Я понимаю вас, милый барон. Женскому взгляду тут нечего делать.

— Ну, что вы! Вот, — оживился он, указывая рукой в иллюминатор, — посмотрите, лучше, как у нас работает система охраны.

И тут Ева увидела это…

Из основания ближайшего к вездеходам тороса бесшумно и стремительно к небу вознесся какой-то стальной штырь, похожий на телеграфный столб, но выше и шире в несколько раз.

«Чем-то напоминает гигантскую ручку с колпачком» — пронеслось у Евы в мозгу. Пронеслось, и тут же пропало. Последнее, что успела ощутить, теряя на миг сознание — как, бросившись к ней, подхватил на руки комендант. Её будто скосило неведомым импульсом. Фон Риттена самого пронзило разрядом тока. Вращающийся колпак наверху стержня сделал ещё один оборот вокруг оси, послал неведомые лучи по радиусу кратера и, сделав последний виток, так же быстро и бесшумно исчез в глубине, словно провалился в преисподнюю.

Ева разлепила глаза. Окинула непонимающим взглядом салон вездехода.

— Простите старого болвана, моя госпожа! — склонился над плечом комендант. — Совершенно упустил из виду слабый организм женщины. Надо же! И самого врезало током так, что посыпались искры из глаз.

— Чт-то… что это б-было? — онемевшими губами прошептала она.

— Система охраны. Лучи просканировали наши коды и, не найдя чужого присутствия, убрались автоматикой под землю.

— Нас… п-просветили? Как рентгеном?

— Так точно. Разработка наших ученых. Еще раз простите ради бога. Совсем выпало из памяти, что рядом со мной женщина.

Ева благодарно высвободилась из рук коменданта:

— А могло быть и хуже?

— О, да! Если бы автоматика не распознала наши коды, то чужих незваных гостей она испепелила бы напрочь!

Так, собственно, фрау Кролль и познакомилась впервые с новейшими разработками нацистских ученых во льдах Антарктиды.

Вращающийся колпак на столбе, издающий паралитический импульс, ещё долго останется в её женской памяти.

Глава 17

1945 год.

Берлин.

Записка была составлена мною с тем расчетом, что, попади она в руки гестапо, те бы ни черта из нее не поняли. И, разумеется, по-русски. Завуалировано. Без имен. Конечный итог гласил так:

Куратору проекта «КЗ». Сообщение приняли. Находимся в упомянутом вами городе. У друзей. Избежали ареста. Скрываемся в условленном месте, которое будет передано вам в случае успешного контакта. Посредники контакта — люди, доставившие это послание. Живы, здоровы. Привет нашему общему другу в столице. Ждем ответной связи в этом же месте.

А и Б.

Аббревиатура «КЗ» подразумевала собой план «Красная Заря», поскольку о нем знали лишь единицы. «А и Б» — наши инициалы. Илья Федорович с Павлом Даниловичем Граниным поймут — в этом я не сомневался. Оставалось только доставить записку по назначению.

— Ты больше не Саня! Ты кактус! — воскликнул Борька. — Как они там разберутся в твоих мудреных буквах? КЗ какое-то. А и Б…

— Балбес, там же Илья Федорович с Граниным! Уж они-то знают и почерк и смысл послания.

— Мусорный бак, — скептически хмыкнул он, прочитав мои каракули. — Они бы еще канализацию предложили. Или общественный туалет.

— В Берлин нет такой, — заявил Юрген. — А мусор есть корошо. Полиция крипо туда не заглянуть.

— И гестапо тоже? — взял под сомнение Борька.

— Тогда ваш Мюллер просто патологически глуп, — поддержал я товарища. — В первую очередь проверяют все сомнительные места.

Спор бы еще затянулся, если бы Герхард не поторопил нас, сознавая, что где-то там, на Югендштрассе, ждут ответа товарищи.

— Самое главное, — напутствовал Борька Олега, — когда будешь следить издалека за Юргеном, не упускай из виду дворы, закоулки, машины. Ну, и прохожих. Каждый может оказаться переодетым жандармом.

— Не учи. Сам из подпольщиков. Знаю, как поступать.

— А потрындеть? — хлопнул по плечу мой младший помощник. — Просто хотел поднять настроение. Пистолет, надеюсь, прихватишь?

Олег уничтожающим взглядом смерил Бориса. Покрутил пальцем у виска.

С тем и отбыли.

Записку сложили вчетверо. Юрген двинулся первым, Олег следом. Предстояло пройти подземельем половину района. Вверху был Берлин — внизу катакомбы.

— Професьон де фуа, — проводил Борька взглядом.

Я уставился на него ошарашенным взглядом.

— Чего? — пожал он плечами.

— Откуда такие словечки, колхозник?

— Но-но! Па-апрашу! Откуда словечки? Потом расскажу. — И добавил немного: — Если сам, конечно, пойму.

* * *

Пробираясь катакомбами, колодцами, тоннелями подземного города, два подпольщика, спустя три часа были на месте. Лаз на поверхность представлял собой люк канализации. Сверяясь с картой Берлина, Юрген полез по лестнице первым. За спиной, внизу подземки, доносился гул вагонеток. Балки перекрытий были облеплены крысами. Пахло плесенью и вечным смрадом разложения плоти. Где-то журчали стоки канализаций. Прикрыв нос рукой, за Юргеном последовал бородатый Олег.

Откинули люк. Выползли. Отряхнулись. Осмотрелись по сторонам. Повезло — люк выходил в заброшенный двор. Сквозь проходную арку виднелась дорога. Туда и сюда сновали прохожие. Мчались с гудками машины. Берлин жил своей жизнью.

Олег сверился с картой.

— Югендштрассе на той стороне, — указал в проход арки.

Двинулись. Замерли в проеме. Осмотрели улицу. Две дамы катили коляску. На той стороне высились тумбы с афишами — давно разорванными и стертыми временем. На перекрестке