Суворовец. Том 3 - Анна Наумова

В этот раз даже не потребовалась моя ментовская чуйка, выработавшаяся за долгие годы работы в органах. И как это я раньше не догадался?

«Cherchez la femme», как сказал бы наш местный полиглот Илюха «Бондарь».

— Андрюх! — окликнул меня Матвеев, потерявший интерес к девице. — Эй, Андрюх! Позови вашего Белкина, будь другом! Тимур который только, не перепутай!

— Ладно! — со вздохом согласился я. — Сделаю.

Ясен пень, не перепутаю. Чай, не первый год в училище. Это поначалу я путал этих совершенно одинаковых двоих из ларца. Впрочем, как и все.

И братья, само собой, не упускали возможности пошутить.

— Тим! — обращался к Тимошке Миха. — Можешь свой одеколон одолжить на увал? Мне чуть-чуть. А то мой кончился.

— Я не Тим! — нарочито возмущенно отвечал Тимошка. — Я Тимур!

— Ну Тимур… — велся простодушный Миха. — Дай, а? Не жадничай…

— Я пошутил! — довольно лыбился Тимошка. — Я Тим… Возьми у Тимура в тумбочке…

Я поглядел на часы. Вот-вот — и начнется «сампо»! А еще надо этого чудика на свиданку успеть вызвать!

— Настеночка! — я напоследок еще раз нежно сжал руки девушки. — Я побег! У меня «сампо»! И еще… слушай, тут такое дело…

А вот тут мне моя ментовская чуйка, кажется, очень даже пригодится.

Я осторожно вытащил свою руку из Настиных ладошек и, покопавшись в карманах, выудил оттуда мятый клочок бумаги. На нем простым карандашом были накарябан адрес.

Адрес, где жила моя девушка. Тот же дом. Только квартира другая.

Эту бумажку я подобрал у стадиона. Сразу после того, как «щипач»-неумеха, хотевший тиснуть дедовские часы у ротозея Витьки Дорохина, скрылся в толпе. Бумажка эта выпала у «щипачка» из кармана.

И я, имеющий привычку подбирать все, даже незначительные, на первый взгляд, улики, подобрал ее. Скорее, машинально, на автомате. Просто потому что так привык. Часто так бывало. Увидишь на осмотре места происшествия какую-то мелочь, вроде стержня от шариковой ручки или листка из блокнота. А она потом — раз! И пригождается!

И что-то мне подсказывало, что я не зря спрятал у себя этот листочек.

— Настюш! — я показал листок девушке. — Скажи: ты знаешь эту квартиру?

Красавица взяла у меня из рук обрывок бумажки и, недоуменно вскинув брови, уставилась на нее.

— Ого! А откуда это у тебя?

— Значит, знаешь? — я, не ответив на ее вопрос, уже задал следующий.

Теперь я уже точно был уверен, что все сделал правильно.

— Да, да…! — рассеянно вертя в руках бумажку, сказала Настя. — Это ж соседки нашей квартира! Ну, я тебе про нее рассказывала! Она еще моржеванием занимается! Помнишь, родоки к ней уходили? Когда мы с тобой вдвоем остались!

Я улыбнулся.

Конечно, помню! Еще на самой заре наших отношений родители Насти, люди крайне деликатные, дали нам с девушкой возможность побыть чуток наедине и всей компанией отправились к соседке.

Отличные у нее оказались родоки! Понимающие…

— Настек! — попросил я девушку. — Слушай, ты знаешь что? Спроси-ка у соседки своей: не теряла ли она свою сумку где? И вот еще что: пусть замки поменяет!

* * *

Вернувшись в расположение, я понял, что мое внушение в умывальнике не прошло даром. Тим с Тимуром, на удивление, даже разговаривали. И довольно вежливо.

Даже преувеличенно вежливо.

— Тимофей! — обратился к брату Тимур. — Приберись, пожалуйста, на своей полке в тумбочке.

— Хорошо, Тимур! — с готовностью отозвался брат. — У меня к тебе встречная просьба: пожалуйста, не запихивай свои шлепанцы мне под кровать!

— Принято к сведению! — с достоинством, точно английский лорд, только коротко стриженный, кивнул Тимур и, взяв тетради, собрался было идти на «сампо».

— Белкин! — тихонько позвал я его. — Пойди-ка сюда!

Я подождал, пока близнец подойдет, и шепнул так, чтобы Тимошка не слышал:

— На КПП дуй! Только недолго! У тебя пара минут!

Тимур мигом все понял и, просияв, как начищенный самовар, исчез. Я успел заметить только, как Тимошка проводил его взглядом. И читалась в этом взгляде отнюдь не доброжелательность.

Прошло еще несколько дней.

Ситуация с близнецами так и не разрешилась. Они все так же общались друг с другом подчеркнуто вежливо. Без явных стычек. И от этого было еще хуже. И не только братьям. Всем. Напряжение, тяжелое, липкое, будто висело в воздухе уже несколько дней.

— Тимофей! — как-то окликнул второй Белкин брата. — Ты у меня брал конспект по тактике. Будь любезен положить на место.

— Хорошо, Тимур! — глухо откликнулся брат. — Только бриться закончу.

Наконец самый впечатлительный из нас — Димка Зубов — не выдержал.

— Да вы бы уж подрались хоть! — заорал он. — И то было бы лучше!

— Вот именно! — подал голос Миха, который уже закончил с мыльно-рыльными процедурами и придирчиво рассматривал в зеркале свой прыщ на подбородке. — А то устроили тут светский раут! «Тимофей, пожалуйста!», «Тимур, спасибо!». Тьфу! Слушать тошно!

— Зачем нам драться? — пожал тощими плечами Тимошка.

Он по привычке сказал: «нам», а не «мне»…

Кир, молча наблюдающий за этой сценой, закатил глаза, перекинул полотенце через плечо и зашагал к выходу. Он считал ниже своего достоинства опускаться до разборок «мелких», как он втихаря называл Белкиных. Наш «Лобачевский» был всего на несколько месяцев старше близнецов, но почему-то считал их шебутными и неразумными детьми. Кем-то вроде младших братьев.

И не без оснований, надо сказать.

* * *

В увал я попал только через две недели.

Мне, одному из немногих, повезло. Сегодня из «вольных» были только я, Колян Антонов и братья Белкины, которые все еще были в ссоре. Остальных не пустили. Кто «залетел», а кому просто выпало нести службу в родных стенах: стоять на «тумбочке», чистить картофан на кухне, ну и тому подобное.

Прошла уже добрая половина осени, и на улице было довольно ветрено и зябко, хоть и солнечно. А еще моросил небольшой дождь.

— Бр-р, пацаны! — стоя на крыльце, поежился Тимур. — Холодрыга какая! Я б не отказался, если бы нас прямо завтра на зимнюю форму перевели! А то на зарядке можно дуба дать! Даром что бегаешь!

— Ничего! — хохотнул Колян и хлопнул близнеца по плечу. — Сейчас согреешься!

Антонов