Железный лев. Том 3. Падаванство - Михаил Алексеевич Ланцов

Подошел к стеллажу, в ящиках лежали кольца.

Еще немного подумал.

И завертелось.

Он как-то этот вопрос совершенно упустил. А видел же, много раз видел нормальные компрессионные и маслосъемные кольца. Разрезные. Но… Смешно ведь получилось и обидно: он как в начале 1840-х стал покупать английские паровые машины, так и оставил без изменения эту деталь. Весьма несовершенную. Просто не до нее было.

Сейчас же… он быстро накидал техническое задание.

Загрузил несколько человек работой. А сам занялся другим моментом. Важным до крайности, но тоже им упущенным.

Подшипниками.

Дело в том, что с ростом оборотов возрастала польза подшипников скольжения, при падении от качения. Паровые машины же имели, как правило, довольно скромные обороты. А там в эти годы применялись баббитовые вкладыши. То есть, не только подшипники скольжения, так еще и легкоплавкие. Из-за чего работа под большой нагрузкой для поршневых паровых машин, как правило, являлась нешуточным вызовом.

Изготовление же…

Лев этого в той, прошлой жизни не знал, а тут с немалым удивлением обнаружил, что их здесь вполне уже употребляют. И давно[3]. С конца XVIII века чугунные, шариковые. Века с XVI из твердых пород дерева. Просто нет массового производства. И далеко не везде они бытуют. В ряде регионов стараются обходиться без них, как и в ряде отраслей.

Почему?

Потому что. Разумного объяснения этому всему граф не находил. Впрочем, история техники и технологий как была, так и оставалась россыпью личностей и случайностей, далеко не всегда связанных причинно-следственными цепочками и хоть каким-то здравым смыслом. Как и вся история человечества…

Впрочем, Лев Николаевич на поршневых кольцах и подшипниках качения не остановился. Дальше пошел, взявшись за остальные узлы и детали. Он не был ни инженером, ни конструктором. Просто имел подходящее техническое образование и некоторый жизненный опыт с хорошим кругозором. Поэтому создал он эту паровую машину хоть и неплохо, но с кучей детских болезней.

Вот и взялся исправлять то, что сразу не заметил или сам накрутил. Опираясь на свои знания с кругозором, опыт собранного им «творческого коллектива» и довольно любопытную статистику, полученную за год активной эксплуатации…

— Увлеклись мы что-то, — задумчиво произнес Игнат, почесывая затылок, когда за окном стемнело.

— Отчего же? — удивился Толстой. — Как по мне, этим всем давно требовалось заняться. Руки не доходили. И вы молодцы, что подняли этот вопрос.

— Может, просто новыми кольцами ограничимся да давление поднимем? А то мороки много больно выходит. — осторожно поинтересовался Путилов.

— Раз уж взялись, то надо все причесать. Полумеры ни к чему. И главное, мы можем себе это позволить. Не так ли? — оскалился Лев. — А если кто в Англии или Пруссии попытается скопировать, то получит сразу массу проблем.

— Почему же? — удивился Путилов.

— Видите, какие станины у наших станков? — указал граф. — Это не просто так. Это чтобы вибраций было поменьше. Да и вся их конструкция с этим крепко завязана. Из-за чего высокая точность обработки. А измерительные инструменты? Мы ведь не зря с ними столько возились. В комплексе это позволяет добиваться точности геометрии до одной двадцатой точки[4]. Какая у нас сейчас точность в Европы, кто знает?

— До точки и то — не везде. — произнес Обухов, который вернулся из турне по заводам заграничным менее года назад. — И этой точностью хвалятся.

— Вот! — улыбнулся Лев Николаевич. — При точности обработке в одну-две точки, которые еще как-то измерить надо, они едва ли смогут это все повторить. Точнее, смогут, только нормально работать оно не будет. Например, поршень станет либо болтаться в цилиндре, либо клинить. А если уменьшать допуски, то и мощности упадут из-за утечек.

— Ну… не знаю, — покачал головой Путилов, но больше для вида.

Так-то получающийся двигатель ему очень нравился. Пусть и наблюдаемый пока в воображении. Но никому из присутствующих не требовалось больших усилий, чтобы его представить.

К литому чугунному картеру[5] на болтах крепилось восемь цилиндров, формирующих V-образную компоновку. А поверх общие головки для каждой из сторон, чтобы пожестче конструкция получалась.

Сбалансированный коленвал с парными рабочими шейками. Наборный. Из-за чего лучше ремонтировался, да и жил[6], так как для разных участков можно было подобрать материал и способ термической обработки. Плюс это открывало возможность надеть роликовые подшипники качения на все шейки, как опорные, так и поршневые.

Смазка примитивная — разбрызгиванием противовесами коленчатого вала. Сильнее заморачиваться не стали. Пока не стали.

Толстые, литые коллекторы для пара.

Выпуск в нижней части цилиндра через группу щелевых окон, а впуск через доработанный золотник, имевший немало общего с системой газораспределения старых бензиновых двигателей… старых для Льва… для его прошлой жизни. Снизу в картере стояло два распредвала, с приводом от коленвала через шестеренки. От них вверх уходили штанги, открывающие и закрывающие окна впуска. А сверху плоские, жесткие пружины, поджимающие их вниз — в закрытое состояние.

Ну и, разумеется, цилиндры закрывались слоем асбеста в жестяной рубашке. Также упаковывались и коллекторы. Специально для того, чтобы тепловых утечек было поменьше. Все же температура пара не достигала и двухсот градусов, поэтому куда важнее было сохранять тепло, а не отводить его избыток.

И мощность под стать — две сотни лошадей. При размере чуток побольше здоровой «восьмерки» с какого-нибудь американского седельного тягача из середины XX века… Одна беда — еще где-то нужно было разместить два типовых огнетрубных котла с топками. Если бы не они, Толстой волей-неволей задумался бы о создании бронетехники, глядючи на этот двигатель. Все ж таки двести лошадей — это аргумент…

— Что вы пригорюнились, Лев Николаевич? — спросил Волков.

— Да так, — махнул он рукой. — Неважно. Глупости опять в голову лезут.

— Что за глупости? — оживился Игнат, уже привыкший к тому, что граф может кучу всего интересного наговорить.

— Действительно, не стоит. Нам нужно с этими все уладить. Тот, одноцилиндровый довести. И браться уже за большой и мощный агрегат. Он там точно пригодится. Даже если не на корабли, то хотя бы электричество вырабатывать. Нам агрегаты нужны по тысяче лошадиных сил… по пять тысяч и больше. А мы топчемся все… Эх… турбину бы.

— А что такое турбина? — поинтересовался Черепанов.

— Ну… это такая крыльчатка, навроде архимедова винта. Хотя, конечно, там иначе и такой