Железный лев. Том 3. Падаванство - Михаил Алексеевич Ланцов

— Я совершенно здоров душевно! У меня и справка есть…

[1] 50 выстрелов в год — это был уровень Пруссии. В России в эти годы в оригинальной истории отводили от 5 до 10 действительных выстрелов в год, да и те не всегда. В остальном отрабатывали перезарядку (через «дрессировку» по ружейным приемам).

Эпилог

1850, декабрь, 25. Казань

— Три магнитофона, три кинокамеры заграничных, три портсигара отечественных, куртка замшевая — три куртки… — тихо бормотал себе под нос Лев Николаевич, читая сводный отчет, составленный Путиловым.

— Что ты говоришь? — переспросила супруга, которая находилась в кабинете и изучала эскизы отделки помещений их особняка.

— Я говорю, что не нравится мне обстановка.

— Какая? — с видом профессиональной дурочки переспросила она.

— Война никак не начинается.

— Ну и хорошо, — улыбнулась она. — Далась она тебе?

— Мне она даром не нужна. Но почему они ее не начинают? Что они задумали? Я очень не люблю, когда не понимаю происходящего. Это значит, что я утратил связь с реальностью.

— Может, они еще не готовы, — пожала она плечами, не отвлекаясь от эскизов и что-то там чиркая карандашом, делая пометки.

Лев хмыкнул.

Простая и вполне разумная мысль. Но его паранойя не позволяла ее принять. Слишком легкомысленное отношение к жизни грозило смертью в таких играх, в которые он играл.

С императором они условились новое оружие в войска не направлять. Чтобы не провоцировать утечки сведений. Поэтому завод Шарпса, работая «на всю катушку», складировал свои винтовки, карабины и револьверы[1] в ящики. Предварительно обильно смазав оружейным салом, чтобы не заржавели. А потом отправлял на склад.

Губернский.

Особенно охраняемый.

Туда Шипов лично преданных и хорошо вооруженных людей ставил.

С пушками поступали аналогично.

Морская приемка прямо тут, в Казани, оценивала изделия, после чего увозила в Севастополь, где они и накапливалась на особо охраняемых складах. Вместе со снарядами. Ну, исключая «доли», которую графу выделили на броненосцы и артиллерийские башни с некоторым запасом. Из-за чего в Севастополь везлись «стволы» начиная с серийного номера «51».

При этом времени и сил на изготовление 4-дюймовой полевой пушки просто не оставалось. Хотя три образца уже изготовили и накапливали снаряды для полноценных испытаний. Лев Николаевич был уверен: еще год такого марафета с 8-дюймовками и дойдут руки до полевых пушек. Казна ведь их выкупала чин по чину, и у любой адмиральской жадности есть предел. Так что, если уж на то пошло, затягивание начала войны шло на руку России. Еще бы два-три годика…

И тут в дверь постучали, а потом сразу, не дожидаясь ответа, вошли.

— Сергей Павлович? — немного удивился граф, увидел казанского губернатора, который обычно вот так никогда не заходил, стараясь держаться определенных ритуалов. Сейчас же вид он имел тревожный. — Что-то случилось?

— Посла нашего в Стамбуле арестовали.

— Фух… — выдохнул Лев Николаевич с явным облегчением.

— Вы так странно на эту новость реагируете… — напрягся Шипов.

— Владимира Павловича[2], конечно, очень жалко. Но все же это хорошо. Очень хорошо.

— Чего же хорошего⁈ Мы не завершили перевооружение и приготовления к войне!

— Мы — да. Они же даже не начинали[3], — еще шире расплылся в улыбке граф…

[1] В качестве напоминания — карабины и винтовки в целом были вариантом ранних «шарпсов» под бумажный патрон с капсюльной брандтрубкой, только чуть доведенные (н. скоба лучше, как у Генри), а вот револьверы, тоже капсюльные, были импровизацией на тему Remington m1858, которую Лев и Игнатом Волковым спроектировали.

[2] В период с 24 апреля 1843 по 1853 год в оригинальной истории послом России в Османской империи был Владимир Павлович Титов (1807–1890), снятый в 1853 году Николаем I за излишнюю мягкость и неготовность отстаивать интересы России. Здесь, несмотря на сильное изменение ситуации, оставался послом он же за те же качества, так как провоцировать раньше времени начало войны Николай не хотел, планируя тщательно подготовиться к тому, чтобы решительным рывком забрать уже Черноморские проливы.

[3] Знаменитая винтовка Enfield Pattern 1853 Rifled Musket была принята на вооружение только в 1853 году. В 1850-ом году ее даже не начали разрабатывать. Хотя разработке компрессионных расширяющихся пуль (Толстого-Остроградского) «утекли» в Англию и Францию еще в 1847–1848 годах. То есть, несколько раньше разработок Минье (1848–1849), через что их несколько обесценили как варварское изобретение.

Nota bene

Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN/прокси.

У нас есть Telegram-бот, для использования которого нужно: 1) создать группу, 2) добавить в нее бота по ссылке и 3) сделать его админом с правом на «Анонимность».

* * *

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

Железный лев. Том 3. Падаванство