Железный лев. Том 3. Падаванство - Михаил Алексеевич Ланцов

— Государь, прошу меня простить, — ровно произнес граф Орлов. — Дела два. Одно крайне скверное, второе — напротив, скорее приятная новость, чтобы скрасить дурное известие. С какого начать?

— Давай с плохого.

— В Берлине взорвался мост.

— Как взорвался? — не понял Николай Павлович.

— После отказа Фридриха-Вильгельма принимать императорскую корону революционерам стало известно, что он заявил, будто бы не желает «короны из сточной канавы» и не нуждается в «этом собачьем ошейнике».

— Справедливые слова. — со всей серьезностью произнес Николай Павлович.

— Да, но революционеры рисковали жизнями и имуществом, чтобы вручить ему корону, а он так с ними обошелся. Поэтому они мост и взорвали.

— Никак не могу взять в толк, при чем тут мост? И какой?

— Дворцовый мост. Под все три пролета этого каменного моста были подведены мины. По несколько бочек пороха. Взрыв, как следует из депеши, был такой силы, что его совершенно разрушило.

— Мерзавцы! — процедил император. — Но при чем тут мост? К чему вы о нем мне рассказываете с таким упорством?

— По нему в этом время проезжал Фридрих-Вильгельм с семьей. Они направлялись в Потсдамскую резиденцию. Накануне кто-то сообщил, будто в Берлине готовится вооруженное выступление, вроде того, что недавно случилось в Дрездене. И августейшая семья по утру в спешке попыталась покинуть город.

— О боже! — ахнул, перекрестившись, Николай Павлович. — Живы?

— На мосту в момент взрыва было три кареты. Все, кто ехал в них, погибли. Еще камнями сильно повредило две последующие.

— Кто выжил? — сухо спросил император.

— Из братьев только Альбрехт. Фридрих-Вильгельм с супругой ехали в первой. Вильгельм с супругой и обоими детьми — во второй. Карл с семьей в третьей.

— Ох…

— Альбрехт с семьей ехали в четвертой карете, в которой камнями убило лишь кучера и лошадей. А все остальные отделались легким испугом. А вот пятую карету засыпало основательно.

— Виновников уже задержали?

— Их пока не нашли. Мину подорвали дистанционно с помощью электрического запала. Поэтому никто не видел, кто именно это делал.

— И что Альбрехт намерен предпринять?

— Мне это пока не известно. Из донесения следует, что он испуган и совершенно подавлен. Сейчас он укрылся в Потсдамском дворце и стягивает туда верные войска. В Берлине же беспорядки.

Николай промолчал.

Он был попросту оглушен этой новостью.

А заодно ему вспомнились слова Льва Николаевича о том, что если император разрешит, то он приедет в Лондон «и всех убьет». Тогда он полагал, что это не более, чем фигура речи. Сейчас же… получалось, что не только Толстой склонен решать вопросы радикальным образом… В годы Великой французской революции и последующих напряженных конфликтов три монарха оказались убиты, не считая иных представителей высшей аристократии. Казалось, что это ушло в прошлое. И хотя сам Николай Павлович в 1825 году прошелся по тонкой грани и едва не потерял голову, хотя об этом он думать не любил. Теперь же… судя по всему, начиналось по новой…

— Ваше Императорское величество! Ваше Императорское величество! — озабоченно причитал граф Орлов.

Николай Павлович моргнул и как-то нервно дернулся, выходя из этого шокового состояния.

— Ступай. — тихо произнес император.

— А как же хорошая новость?

— Хорошая? — безучастно переспросил он.

— Да. Мне удалось совершенно завершить войну в Северной Америке. — доложился граф Орлов.

Ему очень хотелось улыбнуться и прям в чем-то даже горделиво надуться. Но он сдержался. Хватило ума.

— Это хорошо. Чем все закончилось?

— Договором, под которым подписались все страны-участники. Соединенные штаты уцелели. Только им пришлось переносить столицу в Ричмонд.

— А земля?

Граф Орлов развернул принесенную с собой карту и, начав тыкать пальцем на уже обведенные участки, пояснял:

— Мексика получила обратно свой Техас. Испания — Флориду. Франция — штаты Луизиану и Миссисипи. Отчего Луи Наполеон, как говорят, светится словно натертый золотой. Англия отхватила себе весь северо-восточный уголок по линии Мичиган, Пенсильвания, Мэриленд, включая эти штаты и все земли к северу и востоку от них. А также кусочек Вирджинии, что восточнее Чесапикского залива.

— А мы?

— Мексика нам уступила верхнюю Калифорнию, а США — все земли, на которые они претендовали, что лежат западнее 115 градуса. То есть, в наших руках все тихоокеанское побережье Соединенных штатов от Британской Канады до Мексики.

— Много… А какое там население?

— На этих землях кочуют индейцы. Очень немногочисленные. Цивилизованного населения практически нет. Наш экспедиционный корпус до конца этого года должен туда зайти и расселиться. Через что русские станут самыми многочисленными европейцами в тех краях. Совокупно их будет больше, чем всех остальных.

— А Мексика? Она выполнила свои обязательства?

— Мы подписали с ними договор о выделении города Хьюстон в штате Техас нам в аренду на сто лет под военно-морскую базу. Ну и земли в округе прилично — десять тысяч квадратных верст. Стоимость символическая — по рублю за год. Я её из своих им уже оплатил, получив в том оформление чин по чину. Кроме того, мы получили привилегию, действующую до окончания арены Хьюстона на строительство железной дороги до наших владений в Калифорнии.

— А Хьюстон, это где?

— Он вот тут находится. — ткнул пальцем граф Орлов. — Видите, какая большая и удобная бухта?

— Да… это действительно очень славная новость. Они нам отдали свой лучший порт?

— Не в этом дело, — улыбнулся министр иностранных дел. — Там недалеко граница с новыми французскими землями. И они опасаются, что французы начнут воевать с ними. Поэтому наша база здесь выступает определенной гарантией.

— Гарантией, — покачал головой Николай Павлович. — Кто бы мог подумать? Взрыв моста у самого дворца. Как это вообще могли прозевать? — вернулся он к мрачному разговору.

— Так, никто это и не проверял. Вероятно, ночью, по темноте, кто-то подошел на лодках и оставил их там. А Фридрих-Вильгельм выехал вместе с семьей самым ранним утром, опасаясь выступлений.

— Ведь меня могут тоже так взорвать.

Граф Орлов промолчал.

Император тоже.

И тут в дверь постучали. А чуть погодя вошел царевич.

— Чего вы такие мрачные? Идемте скорее! Там Миша поймал здоровенную рыбину! Что? Папа? Что-то случилось?

— Да… случилось. — мрачно произнес Николай Павлович и, обращаясь уже к графу Орлову, добавил: — Расскажите