Военный инженер товарища Сталина 3 - Анджей Б.
Под мерный перестук вагонных колес мы втроем сидели в купе. Охрана стояла снаружи. Поезд шел на Берлин. Постукивая пальцем по крышке портсигара, Скорцени пытливым взглядом оценивал своих собеседников. Борька, расправившись с курицей, закурил сигарету, пуская дым в вентиляцию. За окном проносились давно опустевшие поля. Я ждал вопросов от оберштурмбанфюрера, и вот первый последовал:
— Мне известно, что вы, герр Александр, лично бывали в узком окружении Сталина. Но позвольте спросить — чисто по-дружески, без всяких проформ — как вам удалось проникнуть к нему на Ближнюю дачу в Кунцево?
Что ж… — промелькнуло в мозгу, — начинает издалека. Главный вопрос будет позже. Кстати, откуда он знает про Кунцево? Там ведь собирались только самые близкие к Сталину люди. Чужих туда не пускали. Охрана со штатом обслуги была проверена тысячи раз. Кто мог слить немцам такую информацию? Если Скорцени знает о Ближней даче, то знает и все остальное. Просто сейчас проверяет меня. А ведь даже Борьки тогда со мной не было. И в бане с вождем мы парились наедине, не считая Власика с Валей Истоминой. Но они-то не в счет! Тогда кто? Кто мог донести верхушке рейха, что некий безвестный конструктор мог попасть прямо в святая святых — в самый засекреченный объект вождя?
— Да ничего особенного, — пришлось начать брехать, — тут как раз нет. Раз вы знаете о даче, то должны знать, по каким причинам я туда попал.
Скорцени молчал, пытливо ощупывая меня взглядом. Понимая, что нужно срочно спасать положение, Борька бесцеремонно встрял в разговор:
— Ты мне лучше скажи, германия, как ты мог напасть на наш след?
— Вы не ответили мне, — не обращая внимания на моего друга, вперил в меня взгляд опытный диверсант. При всей моей неприязни к нацизму, как источнику всех бед на планете, я невольно проникнулся уважением к его профессионализму: ни один мускул не дрогнул на лице, ни единым движением не выдал своей растерянности. Он даже не повернул голову к Борьке. Смотрел на меня, не мигая, отчего шрам на лице казался застывшим. — Причины я знаю. Но мне неизвестны предпосылки. Если ответите сейчас, то в будущем оградите себя от неприятных ощущений.
— Пыток, что ли? Вот ты и проговорился, хмырь немецкий! Значит, нас все же будут пытать?
Борька откинул окурок. Бросил взгляд на узкую щель приоткрытой двери. За ней был виден ствол автомата. Охранник не слушал, но был начеку. В такт движения поезда, автомат слегка подрагивал.
— А ведь мы можем тебя скрутить, нас же двое, — перешел на шепот мой младший помощник. Помахал кулаком. — Скрутим тебя в бараний рог, упакуем, и через окно — фьють! — присвистнул. — Там тебя и видали.
Скорцени, надо отдать ему должное, даже не взглянул в Борькину сторону. Вместо этого подался вперед, почти вплотную к моему лицу, загадочно понизив голос:
— Ответьте мне сейчас, и останетесь невредимыми.
Помедлил немного. Потом почти по слогам:
— Вы, правда… из будущего?
Наступила пауза. Последнюю фразу он произнес с ударением. Для меня стало ясно — вот он, тот самый главный вопрос! И если ответить — что будет дальше?
Вот тут-то все и случилось. Как бы знак во спасение мне, поезд внезапно дернуло. Послышался скрежет тормозов. Дернуло так, что меня бросило на немца. Не спас даже столик. Посыпались стаканы, продукты. Раздался пронзительный гудок паровоза. За окном полыхнуло сиянием. Шипение выпускаемого пара огласило округу. В сумраке ночи мелькнули огни.
— Что з-за х-хрень? — Борька машинально стал заикаться. Тут же взял себя в руки. Рванулся к двери. Со всего размаху всадил в нее ногой — прямо с лету. Створка больно ударила охранника, выбивая автомат из рук.
— Саня! Давай наружу! — заорал что есть мочи. Второго охранника огрел по затылку прикладом. Тот ухнул как филин в таежном лесу, тотчас повалившись на пол. Я хотел уже броситься на Скорцени, но профессионализм диверсанта оказался быстрее. Схватив мою руку, немец заломил ее за спину. Шикнул:
— Если это повстанцы, берите меня с собой. Я пригожусь.
И отпустил.
Моё дело — всадить ему в рожу со шрамом. Но, что дальше?
Все произошло настолько стремительно, что на разбор мыслей просто не было времени. Три секунды… Четыре… Пять.
Поезд дернуло второй раз. За окнами грохнуло взрывом. Борька целился из автомата на немца. Скорцени и бровью не повел, отдавая мне свой пистолет.
— Помните, герр Александр, я вам пригожусь, если выберемся живыми.
Размышлять было некогда. Борька изумленно таращил глаза, как я с великим почтением пожал немцу руку.
— Эй, лишенец? Ты чё, мать тебя за ногу? Он же фашист!
— Не время спорить, боец! — осадил я младшего друга. — Слушай скорее, не перебивай.
Я лихорадочно заговорил:
— Если это повстанцы, нас смогут укрыть у себя. Скорцени они не знают в лицо. Пусть он будет нашим переводчиком. Мундира на нем нет, он в гражданской одежде и сойдет за инженера, скажем, путей сообщения.
Я быстро повернулся к нацисту:
— Документы у вас на кого?
— На архитектора из ведомства Шпеера.
— Отлично. Тогда вы — наш переводчик. А мы, сбежавшие из рук гестапо два русских. Сможете все это объяснить своим землякам?
Тот кивнул.
— Прыгай сюда! — крикнул я Борьке.
— А этих куда? — указал он дулом автомата на два тела охранников.
— Ими займутся. И спрячь автомат. Не хватало, чтоб свои же подбили.
За дверями купе уже доносился топот. В соседнем вагоне голосили женщины. Плакал ребенок. Слышались крики и ругань. Поезд, очевидно, остановился в чистом поле. Точнее, состав был остановлен принудительно. Может, рельсы взломали. Может, взрывчатку подсунули. Но то, что состав теперь не дойдет до Берлина — стало ясно.
Спустя минуту, в купе ворвалось сразу трое. Два оставшихся снаружи быстро разоружили очумелых охранников. Те только начинали приходить в себя, абсолютно не понимая, что происходит. Две секунды, и руки уже были связаны.
— Руки вверх! — ворвался первый повстанец в купе.
Мы с Борькой опешили. Русский! Шапка-ушанка со звездочкой. Тулуп. Автомат ППШ с круглым диском. Подсумок, портупея, две гранаты на поясе. За спиной второй — точно такой же. Внутрь протиснулся переводчик, кто-то из немцев. Стал лепетать что-то на своем птичьем языке, вероятно, приняв нас за своих земляков. Скорцени тут же перевел:
—
