Светоч дружбы. Восточный альманах. Выпуск четырнадцатый - Михаил Иванович Басманов
— Эй, эй, что ты понес? «Дзисэй» — это предсмертное стихотворение: к примеру, танка.
— Легкое ли дело! Куда уж мне!
— Но ведь ты самый первый разбойник в наших местах. Наверно, такой человек и слова может найти особенные…
Подумав немного, Красный Осьминог попросил бумагу, кисть и набросал стихотворение.
— Готово, — протянул он листок.
Судейский чиновник прочел:
Даже Хатисука[93],
Что́ он в своем истоке,
Этот великий род?
Мы из одной стремнины.
След мой — лишь пена волны.
Самурай криво улыбнулся и спрятал листок за пазухой.
КАК МОЛОДО ВЫГЛЯДИТ!
Одна старуха больше всего на свете любила, чтобы ей говорили, как она молодо выглядит. Сама, бывало, напрашивается на похвалу, а кто правду скажет, тот ей первый враг.
Однажды пришел продавец хурмы. Постучался в дверь, старуха выглянула.
— Купите, бабушка, хорошей хурмы.
— Какая я тебе бабушка! Ты посмотри на меня хорошенько. Сколько, по-твоему, мне лет?
Продавец был человек правдивый. Посмотрел на нее и говорит:
— Да лет шестьдесят, должно быть.
— Как шестьдесят? Пошел вон отсюда, убирайся.
Не понял продавец, с чего это старуха так рассердилась. Спросил у ее соседа. Выслушал тот, как все было, и говорит:
— Надо было сказать, что она молодо выглядит. Скостил бы несколько десятков лет, смотришь, купила бы у тебя хурмы.
Постоял продавец, подумал и пошел назад к старухе.
— Ты чего опять заявился? Сказала тебе: пошел вон.
— Да ведь я тебя тот раз плохо разглядел. Глаза пылью запорошило. Вот теперь протер и вижу: ведь ты совсем молоденькая.
— Сколько же мне лет, по-твоему?
— Да лет девять-десять.
— Ты что? Как это может быть?
— Оговорился я. Лет тебе девятнадцать — двадцать. Ну, может статься, двадцать один.
Просияла старуха от радости и купила у продавца весь его товар.
Вернулся домой старик, а в доме — гора хурмы.
— Ты зачем столько хурмы накупила?
— Да уж очень продавец попался разумный. Посмотрел на меня так зорко и говорит: лет тебе девятнадцать — двадцать, а может, двадцать один. Верно подметил.
— Постой, постой, старуха! Сколько будет девятнадцать и двадцать? Тридцать девять. А прибавь двадцать один, вот и все шестьдесят. Так ведь?
Тут спохватилась старуха, да поздно.
Продавец-то был честный, солгать посовестился.
УМНАЯ ЖЕНА
Давным-давно жил на свете один продавец чая. Однажды пошел он торговать вразнос и увидел, что перед каким-то домом старик колет дрова на большом камне.
Старик этот был когда-то самураем. Хоть и дошел до такой бедности, что сам колол дрова, но умел искусно владеть оружием.
Остановился торговец и начал поучать старика:
— Зря ты колешь чурки на камне. Промахнешься один раз и топор зазубришь, а ведь он у тебя новешенький.
— Но я ни разу не промахнусь, — ответил старик с самодовольным видом, — не попорчу топора. Давай биться об заклад. Если не будет на моем топоре ни одной зазубрины, значит, ты проспорил. Отдашь мешок чая, что у тебя за плечами. А если я попорчу топор, то повинен буду купить твой товар по любой цене, проси ты хоть десять, хоть двадцать рё.
«Ну, расхвастался старик», — подумал торговец и сказал:
— Согласен. Руби, а я посмотрю.
Старик начал махать топором и изрубил на камне в щепки всю наваленную горой поленницу дров. Но лезвие топора осталось целехонько, ни одной зазубрины.
Вернулся торговец домой со слезами на глазах и рассказал обо всем жене. Та сильно рассердилась:
— Рохля ты, как все мужчины! Завтра я сама пойду туда и, уж поверь мне, заберу весь наш чай обратно.
На другой день взяла она товар и отправилась к старику.
— Мой хозяин вчера бился с вами об заклад и проиграл целый мешок чая. Может, вы еще раз сегодня пойдете на спор? Если выиграете, я отдам полный мешок чая, что у меня на плечах. А если проиграете, то купите у меня и вчерашний товар, и весь сегодняшний по хорошей цене.
«Вот дура баба, — подумал старик, — неймется ей, мало вчерашнего убытка».
— Что же, коли сами напрашиваетесь, будь по-вашему. Я еще раз выиграю заклад. — И с этими словами старик снова начал рубить чурки на том же камне, а женщина уселась перед ним и смотрела. А была она молода и хороша собой.
И вот, словно ее в жар бросило от волнения, тихонько стала она приоткрывать кимоно на груди, все шире и шире, чтобы ветром обвеяло. Старик невольно начал посматривать на нее и все чаще ударял топором мимо чурки, прямо по камню. Лезвие топора вконец было испорчено, все покрылось зазубринами.
Проиграл старик заклад. Пришлось ему заплатить по неслыханно высокой цене за вчерашний товар и за сегодняшний. Даром пить чаек не удалось.
Перевод с японского Веры Марковой.
Примечания
1
Утун — дерево из семейства платановых.
2
Цзыгуй — разновидность кукушки, символизирует скорбь и одиночество. Существовало поверье, что, провожая весну, цзыгуй в скорби кричит до тех пор, пока не хлынет кровь из горла.
3
Имеется в виду Китай.
4
Дракон — символ отважного и благородного мужа.
5
Здесь автором используется известный в Китае афоризм: «С четырех сторон раздавались чуские песни», означающий безвыходность положения.
6
Чжэцзян — провинция на юго-востоке Китая, родина поэтессы.
7
Поднебесная — одно из названий Китая.
8
Ласточки-хлопотуньи — сподвижницы Цю Цзинь по революционной борьбе, которых поэтесса напутствует перед их возвращением в Китай.
9
Се Даоюнь — девушка из знатной семьи, жила в IV в., отличалась эрудицией и талантом стихотворца, а также независимым характером и храбростью.
10
Натталь — приспособление для черпания воды, приводимое в действие при помощи быка или верблюда (араб.).
11
Арабуш — презрительная кличка араба в Израиле.
12
Дунам — мера площади, около 1000 м2 (араб.).
13
Вади — пересохшее русло реки (араб.).
14
Иеремия — один из библейских пророков.
15
Федаин — здесь: партизан.
16
Язид I (680—683) — халиф из династии Омейядов. В его правление во время религиозной войны был убит священный для мусульман-шиитов имам Хосейн,
