Спиритический сеанс графини Ельской - Елизавета Вейс
– Да что вы? – В притворном ужасе Иренка приложила ладонь к щеке и покачала головой.
– Вот же сквернавка[20]! – прошипела Катерина.
Было видно, что у неё чесался язык, чтобы подобрать ещё парочку ласковых слов для Иренки, но Катерина не пошла на поводу у чувств и с достоинством и непоколебимой верой в собственные слова пообещала:
– Вам в нашем городе делать нечего. Если продолжите обманывать всех, то мы с Марией Фёдоровной будем приходить на все сеансы и станем разоблачать вас вновь и вновь.
* * *
Ночной воздух ещё хранил в себе тёплые мгновения солнечного дня. Мария дышала глубоко, наслаждаясь свежестью и прохладой воздуха. Мысли, которые последние несколько часов напоминали терпкую смесь из сумбурных событий, голосов и запахов, наконец прояснились.
– Думаете, она перестанет устраивать сеансы? – Княжна Вишневская в последний раз взглянула на приметное крыльцо, украшенное шёлковыми лентами и цветами.
– В мире всегда существовали и будут существовать города, где живут люди, которые, сами того не осознавая, притягивают к себе таких, как Иренка.
Возможно, следовало добавить: «Таких, как Иренка и я», но минувший вечер прояснил многое не только для жителей города К., но и для Марии. С этой ночи, с этой самой минуты она больше не станет считать себя мошенницей. Она медиум, просила она того или нет. Проводить сеансы, разговаривать с духами – её дело. Дело, которое она будет вести с чистой совестью.
– Во всяком случае, Иренка не сможет действовать так нагло в нашем городе. Будьте уверены, о её лжи станет известно всем читателям Бессонницы, – с гордостью и даже неким злорадством сообщила Катерина.
Однако победный блеск в её глазах быстро исчез, и перед Марией вновь предстало совершенно безобидное, очаровательное создание. Воплощение невинности во плоти.
Княжна поднырнула ручкой под локоть графини и скромно обратилась к ней с просьбой сопроводить на приём, который организовала подруга детства и с которого Катерина благополучно сбежала, дабы попасть на спиритическое представление.
Мария не хотела поучать её и всё же не могла не заметить:
– Вы ставите себя под удар, гуляя так поздно в одиночку.
– Но я ведь не одна, а с вами. И, должна признать, чувствую себя в полной безопасности, ваше сиятельство.
Глава 12
Маевский воспитательный дом
Среди них попадались как экземпляры, страницы которых порвались, испачкались или измялись из-за постоянного, быть может, не всегда бережного чтения, так и те, которых, казалось, никогда не касались человеческие руки.
Все они были подарком княжны Вишневской. По её словам, всецело поверить в духов для неё представлялось трудным, тем не менее она вознамерилась всячески помогать Марии. Для этого она даже перебрала библиотеку отца, чтобы отыскать всё, что касалось потустороннего мира. Графиня догадывалась, что таким способом Катерина пыталась загладить вину за грубые слова. И хоть Мария не держала на неё зла, отказываться от помощи не стала.
Так она провела несколько дней, корпя над листами, исписанными вручную или же напечатанными. Среди вороха текста, местами замысловатого или слишком размытого, удавалось отыскать и что-то в самом деле любопытное.
Мария убедилась, что слово «спирит» Иренка не взяла из головы. Многие исследователи медиумических явлений активно использовали данный термин, причисляя к спиритам тех медиумов, которые могут не только вступать в контакт с духами и заставлять их проявиться, но и использовать для этого собственное тело. В их понимании каждого человека можно представить в виде наполненной чаши, когда как спирит, обладающий особенной чувствительностью к потустороннему, – это чаша, способная становиться пустой. И в те моменты, когда чаша пуста, её временно заполняет собой душа умершего.
Доказательств или другого, более научного объяснения графиня, увы, не отыскала. Но всё лучше, чем ничего. К тому же всегда спокойнее, если знаешь, что кто-то уже сталкивался с тем же, что и ты: тогда неизвестность перестаёт быть невесть какой, а обретает плоть и не пугает.
Книги Вишневских, без сомнений, дали Марии множество пищи для размышлений, а ведь она ещё не закончила их изучать. Однако погружение в мир духов пришлось отложить. Часы подсказывали, что Марии было пора сопровождать племянника на лекцию.
Миновав гостиную, смежную с кабинетом и её спальней, графиня добралась до комнаты Ильи и постучалась. За приглушённым «иду» раздались лёгкие и быстрые шажки. Когда дверь распахнулась, пред ней предстал Илья, на котором по-прежнему была рубаха, свободная и на несколько тонов светлее его домашних штанов.
В голове тут же зароились возможные причины несобранности мальчика. «Недомогание? Протест? Приступ лени?» – последнее Мария сразу же исключила: она не замечала за Ильёй привычки ни лениться, ни опаздывать на уроки к своему наставнику, которого он обожал так сильно, что был бы готов идти к нему пешком, даже если бы это означало натереть мозоли, пробираться сквозь пургу или брести под палящим солнцем.
Объяснение пришло от самого Ильи. Оказалось, он запамятовал сообщить, что Влас Михайлович отменил сегодняшние занятия по причинам, не терпящим отлагательства.
* * *
Неделю спустя
Возле кабинета на втором этаже Елисеевского института столпилась небольшая группка юношей в форменных сюртуках из тёмно-зелёного сукна. Их носили все студенты и слушатели подготовительного курса медицинского отделения. Поскольку Илья присутствовал на лекциях по протекции Власа Михайловича, то бишь неофициально, форма ему не полагалась. Мария нередко ловила тоскливые взгляды племянника на алых выпушках[21] или посеребрённых пуговицах, которых было ровно по шесть на каждом борте.
Любая лёгкая зависть непременно исчезала, когда на пороге аудитории объявлялся сам князь Ранцов. На лекциях его нельзя было увидеть в форменных брюках или в мундире с обязательными отличительными знаками. Вероятно, это сильно подбадривало Илью и даже влияло на его вкусы в нарядах. Мальчик всё чаще отдавал предпочтения простым чёрным сюртукам и жилетам. Подобное сочетание довольно очевидно напоминало повседневный облик Власа Михайловича.
Прислушавшись к мальчишечьему щебету, Мария слегка нахмурилась. Похоже, что дела князя Ранцова оказались куда серьёзнее, чем она думала. Юноши делились предположениями о том, что именно могло приключиться с их наставником, который до сих пор не объявился в институте и не предупредил об ещё одной отмене лекций.
Догадки выдвигались самые разные: от довольно сдержанных, болезни например, до пикантных, вроде свидания с одной давней помолвленной подругой князя, которая как-то приходила к нему в институт. От последнего Илья, подпирающий стену, скривился так, будто отведал горькой микстуры.
– Болтают чепуху, – проворчал племянник, старательно выглядывая лектора за окном.
Графиня
