Спиритический сеанс графини Ельской - Елизавета Вейс

– А вы убийственно милы. Как и всегда.

– Благодарю.

«Невозможная женщина!»

Влас не мог не улыбнуться собственным мыслям, как и не мог отрицать, что её появление отвлекло от всех невесёлых размышлений, которые донимали его с утра до вечера, с ночи до утра и так по кругу. Даже твидовый жакет наконец перестал ощущаться на два размера меньше, дышать как-то стало легче.

Вдруг его внимание привлёк старенький на вид чемоданчик, который стоял подле графини. Мария Фёдоровна не собиралась покидать это место. И, к собственному изумлению, обнаружил, что не намеревался её отговаривать.

* * *

Ни для кого не секрет, что от имени жены глава семейства Ранцовых много лет активно финансировал Маевский воспитательный дом. И вот сейчас Мария лично убедилась, насколько щедрыми были эти пожертвования.

К такому выводу графиню подтолкнули не только скорая сговорчивость директора относительно её пребывания здесь, но и общее состояние здания. И в её временном пристанище, и в коридорах пахло извёсткой. Оконные рамы выглядели прочными, а вокруг царила чистота.

Пройдясь по комнате, размеры которой составляли не больше четырёх-пяти шагов в длину и столько же в ширину, Мария опустилась на койку. Та была железной, с высокими ножками, неудобной, но зато крепкой. На миг графине даже захотелось снять с себя туфли и попрыгать, дабы убедиться в этом.

Пролежав на спине с раскинутыми руками и глядя в потолок несколько минут, Мария поднялась. Пора было заняться напастями, которые изводили Власа Михайловича.

Правое крыло, к которому ближе всего находилась её комната, отводилось под учебные классы, поэтому задерживаться в этой части трёхэтажного здания графиня не стала. Время было позднее, и воспитанники давно разбрелись по спальням. Она как раз подоспела к обходу, который, как уверяла классная дама, князь поначалу проводил с утра и вечером, а теперь чуть ли не каждые три часа.

Женщина была на редкость изящна и мила, с мягкими чертами лица. Её слегка вздёрнутый носик и несколько круглые тёмные глаза притягивали не меньше, чем её искренняя обеспокоенность всем, что происходит с воспитанниками дома.

Влас Михайлович подходил к кроватям, с улыбкой расспрашивал детей о самочувствии, проверял пульс, осматривал горла – и всё это с перерывами на какие-то пометки в дневнике.

«Отличная возможность понаблюдать за детьми», – порадовалась Мария и обратилась тенью, всюду следующей за мужчиной.

Однако с каждой новой покинутой спальней замешательство Марии только усиливалось. Она не обладала глубокими познаниями в медицине и не могла судить наверняка, но всё же на первый взгляд воспитанники казались здоровыми.

Некоторые из них, возможно, были несколько худоваты, а на лицах других она заметила синяки или следы плохого сна. Но ничто из этого не указывало на какую-либо болезнь. В подобных учебных заведениях нередко недоедали, а ссадины и отметины могли появиться из-за случайных падений во время подвижных игр или даже от жёстких кроватей.

К концу обхода Мария окончательно запуталась и решила просто дождаться момента, когда они останутся с князем наедине.

– Попросить кухарку заварить нам чай? Для бодрствования.

– Пожалуй, – согласился Влас Михайлович и занял место за рабочим столом. – Вы сослужите всем нам хорошую службу.

Дарья Проскурьевна перевела сияющий взгляд на графиню. Настороженность классной дамы исчезла в ту секунду, когда она прознала, кто Мария такая.

– А вам принести чего-нибудь, Мария Фёдоровна?

«Кто бы мог подумать, что здесь отыщется ярый почитатель всего мистического. Вернее, мой почитатель», – поправила она себя, вспомнив, с каким торжественным видом Дарья Проскурьевна сообщала ей, что хранит все выпуски Бессонницы, в которых как-либо упоминалась фамилия Ельской.

– Ничего не нужно, спасибо.

Женщина кивнула и, шурша юбками, удалилась.

– Итак, ожидается, что мы не будем спать сегодня? – полюбопытствовала Мария, приближаясь к столу.

Мария определилась, где ей сесть. Выбирая между стулом в углу кабинета и стулом у противоположного края стола князя, она, конечно же, выбрала второе.

– Сегодня, завтра, вчера… Я уже почти и не помню, каково это – спать ночью, – кривовато улыбнулся он. – Но вы вольны отправиться в постель когда пожелаете. Более того, я был бы счастлив, если бы вы поступили именно так.

Не мигая, Мария следила за тем, как быстро порхала рука князя, пока он в очередной раз что-то старательно выводил на листе.

– Моё общество столь тягостно для вас?

Она заметила, с каким напряжением его пальцы сжимали стальное перо.

– Нет.

– Тогда не гоните меня, словно только и ждёте минуты, когда я исчезну с ваших глаз.

– Не выдумывайте.

Он произнёс это строго, будто отчитал провинившегося ученика. Однако за всем этим суровым видом она сумела уловить что-то, что заставило её ощутить приятную лёгкость во всём теле.

– Ясно, я неверно все истолковала. Это так на вас похоже: заботиться обо всех. Вы острый на язык, ваша светлость, но вы необычайно добрый человек.

– Я не беспокоюсь обо всех. Я беспокоился о вас, Мария Фёдоровна.

Её губы округлились в удивлении. Мария не ожидала, что он признает это вслух. С другой стороны, могло ли быть иначе? Он не раз подтверждал свою тягу к прямоте. Так почему бы и ей не прибегнуть к предельной честности?

– Я здесь по той же причине, Влас Михайлович. Позвольте помочь вам и детям. Отплатить за то хорошее, что вы уже совершили и непременно совершите вновь.

Ладошка Марии легла в обжигающей близости от его – всё ещё сжимающей перо. Она не решилась взять его за руку в знак поддержки, но он вдруг сделал это за неё.

– Смогу ли я хоть когда-нибудь понять вас? – едва ли не с отчаянием прошептал он, почти переплетая их пальцы.

Перезвон посуды заставил их обоих вздрогнуть и отпрянуть друг от друга.

– А вот и чай. – Толкнув бедром дверь, Дарья Проскурьевна со смущённой улыбкой прошла через дверной проём, держа в руках поднос.

Чувства, которые, казалось, вот-вот нахлынут и захлестнут их с головой, постепенно улеглись. Отгоняя все тревоги на задний план, Мария напомнила себе о главной цели своего визита сюда.

– Расскажите же, что приключилось с детьми? – попросила графиня, когда перед ней возникла простенькая белая чашка. – Все выглядели довольно обычно, на мой взгляд.

– Вам когда-нибудь доводилось наблюдать, как кто-то ходит или занимается обыденными вещами, будучи спящим?

– Нет. Никогда. Значит, какой-то воспитанник бродит ночью по коридорам?

– Если бы только один, – печально вздохнула Дарья Проскурьевна, прижав к себе пустой поднос.

Мария воззрилась на классную даму с ещё