Спиритический сеанс графини Ельской - Елизавета Вейс
Её тело стало раскачиваться. Взад-вперёд. Взад-вперёд. И за каждым таким движением следовали звуки, похожие не то на скрежет когтей, не то на скольжение чего-то острого по тарелке. Складывалось впечатление, что в комнате присутствовал кто-то ещё помимо участников за столом, и этот кто-то сверлил их взглядом необычайно пристальным и тяжёлым, а потом и вовсе, выбравшись из своего укрытия, стал подползать к столу, кряхтя и клацая челюстями.
Б амс!
Графиня Суслова взвизгнула и подскочила на стуле. Подпоручик хотел было обернуться, но Мария строго одёрнула его. Для разоблачения ещё было слишком рано, а значит, надо было играть по правилам Иренки.
Наконец медиум замерла. Когда её глаза широко распахнулись, нельзя было не заметить, как переменился взгляд Иренки. Он словно опустел. Не осталось ни сомнений, ни переживаний, ни единой мысли.
Она медленно разомкнула уста и низко пророкотала:
– Сест-р-ра…
Соседку Марии охватил приступ икоты. Даже ладонь подпоручика, красивое лицо которого доселе лучилось смелостью, стала влажной. Катерина же, сидящая напротив, закатила глаза: игра Иренки не произвела на неё должного впечатления. Казалось, княжна была в шаге от того, чтобы прервать сеанс.
– Моя любимая сестра, – с бесконечной нежностью произнесла медиум, старательно подражая мужскому баритону.
Кто знает, может быть, после смерти Сергей действительно сделался бы столь ласков? Думать так было постыдно, но, чего греха таить, абсурдность ситуации, в коей они все оказались, начинала забавлять Марию.
– Ах, слышите? Слышите, каким голосом она это сказала? Невероятно. В неё и правда кто-то вселился, – произнесла Суслова убеждённо и с почти детским восторгом.
– Сестра…
Набор слов Сергея, изображаемого Иренкой, не отличался разнообразием. И в этом её брат, несомненно, выигрывал у своей спиритической версии. Настоящий Сергей был способен заболтать кого угодно, для этого ему даже не нужно было разбираться в теме.
Дух в теле Иренки без конца называл её «сестрой», твердил, что «любит», и молил не ронять слёз напрасно, ведь ему хорошо там, где он находится сейчас. Сплошное пустословие. Но Мария допускала, что Страдающим хватило бы и этих крох, хотя ничего из этого не доказывало, что в Иренку действительно кто-то вселился.
Иренка первой разомкнула круг, тем самым обозначив конец сеанса. Плечи женщины тяжело опустились, она демонстративно оттянула ворот платья, словно тот душил её, и даже утёрла тыльной стороной ладошки несуществующие капли пота со лба, а затем обратилась к Марии со всей участливостью, которую только смогла изобразить:
– Как всё прошло, дорогая?
– Неплохо, благодарю за славную беседу.
Она говорила чрезмерно беспечно для человека, которому выпал столь невероятный шанс. Удивление чёрным по белому было написано на лицах других участников сеанса, всех, за исключением Катерины.
– Думается мне… нет, я твёрдо убеждена, что моему брату следовало бы поучиться у вас, как разговаривать с сёстрами.
– Прошу прощения?
– О, просите его не у меня. А у всех тех, кого вы завели в заблуждения.
Убедившись, что все участники внимательно слушают, она продолжила изобличать Иренку:
– Невзирая на все пагубные пристрастия, у моего брата отменное здоровье. Он жив, ест, пьёт и предаётся веселью. А вы, моя дорогая, лжёте.
– Возмутительно! – От переполняющего негодования графиня Суслова перешла на пискливый фальцет. – Неужели и в гостиной всё было надувательством?
– Перед нами разыграли умелый спектакль, – холодно заверила Мария.
Тут уже и подпоручик не выдержал:
– Столь дерзкой низости мне ещё не доводилось встречать! Я немедля расскажу всем о случившемся!
Он помог подняться взволнованной графине Сусловой и вместе с ней величественно покинул комнату, хлопнув дверью.
Внизу поднялся шум. Некоторые из особенно громких недовольств долетали и до кабинета, где до сих пор пребывали графиня Ельская, княжна и пани Иренка.
– Арх! – прорычала медиум, сорвав с лица вуаль и зашвырнув её куда-то в сторону. – Чёрт бы вас побрал и этих идиотов заодно!
Вместе с вуалью с Иренки будто бы слетел и тонкий флёр изысканности и мистичности.
– Выходи уже, Павлина, да поживее! – гаркнула Иренка.
И из-под плотных занавесок в углу комнаты показалась низенькая тоненькая фигурка.
Вот и ещё одна разгадка всех этих шумов.
Служанка подошла к хозяйке и, опустив голову, покорно выслушивала поручения.
– Поди и спровадь всех. Но перед этим зажги свечи. Мне до смерти надоела эта темнота.
Так же быстро, как появилась, Павлина исчезла, оставив после себя едва уловимый запах шампанского.
«Не того ли, что подавался гостям?»
Мария не успела приметить, откуда именно Иренка достала прямоугольную коробочку, но уже через мгновение одна из папирос была зажата между тонких, ярко накрашенных губ.
Иренка склонилась над свечой и, когда красный уголёк вспыхнул на самом кончике папиросины, отодвинула от себя пачку дорогой марки «Дессертъ», а затем, привалившись к спинке стула, стала рассматривать своих посетительниц из-под полуприкрытых ресниц. Одной рукой она то отнимала дымящуюся скрутку ото рта, то вновь подносила.
– Не понимаю, как вы можете оставаться такой спокойной? – вознегодовала Катерина.
– Что же прикажете, начать биться головой о стол или рвать на себе волосы?
– Невиданная негодяйка… – Княжна, будто камень, швырнула в неё оскорбление и показательно отвернула голову.
Женщина хрипло рассмеялась, и даже после того, как смех стих, на её устах оставались намёки на подразнивающую улыбку.
– С этой прелестницей всё ясно. Но вот от вас, графиня, я ожидала проявления хотя бы толики солидарности.
– Значит, вы с самого начала знали, кто я.
– Конечно. Я справляюсь о тех, кто переступает мой порог.
– Поэтому вы пришли гораздо позже назначенного вами же времени, – догадалась графиня.
– Когда я узнала, что ко мне заявился ещё один медиум, то надеялась на поддержку. Разве мы выполняем не одну и ту же работу?
В целом так оно и было: Мария проводила сеансы и получала оплату. Не каждый сеанс сопровождался реальными встречами с духами. Случалось, что, прибегая к внимательности и сопоставляя детали, она развлекала Праздных, переубеждала Неверующих и успокаивала Страдающих. Однако Мария никогда не просила больше, чем нужно, чтобы обеспечить достойную жизнь себе и семье, и никогда сверх того, что мог дать гость её салона.
– К счастью, различий между нами больше, – произнесла Мария.
Иренка затушила недокуренную папиросину прямиком о поверхность стола. Её поведение, её действия – всё свидетельствовало о том, что она не задумывалась ни о ценности окружавших её предметов, ни о ценности судеб доверившихся ей людей.
– Чего же вы обе добились своим выпадом?
– Даже не знаю… – С усмешкой Катя встала из-за стола. – Вероятно, мы
