Спиритический сеанс графини Ельской - Елизавета Вейс
– Чтобы ехать, надо сначала с-с-сесть, судар-р-рыня, – прокаркал он, как показалось Марии, нетерпеливо и даже в несколько приказном порядке.
В том, что это не войдёт в список её самых обдуманных поступков, она не сомневалась. Однако мысли об Анюте и других пойманных в призрачную ловушку придавали ей сил. Как знать, вдруг это единственный шанс добраться до них и спасти?
Она замешкалась у подножки коляски, понимая, что может и не вернуться из этой поездки.
«Станут ли меня искать?»
В глубине души ей бы этого хотелось. Перчатки словно сами собой слетели с её рук. Одна упала прямиком под колёса, другая – чуть дальше.
Извозчик не обернулся, только ещё раз поторопил.
До последнего она думала, что нащупает лишь пустоту. Но поверхность стен, за которые она ухватилась, дабы сесть в коляску, оказалась твёрдой и реальной. Замерев на ступени, Мария вдруг обернулась и окинула взглядом округу. Обман чувств или игра воображения, но на долю секунды Марии почудилось, что рядом был кто-то ещё помимо неё и духа извозчика.
* * *
Давящая тяжесть в груди усилилась, когда графиня наконец устроилась на неудобном сиденье. Коляска тронулась с места. Перед взором Марии всё менялось с невероятной скоростью. Ветер хлестал по лицу, мороз крепчал, а руки немели от холода. Она почти пожалела, что в последний миг оставила перчатки в парке.
Вдруг Извозчик сбавил ход. Деревьев вокруг всё больше, а мрак становился более осязаемым. Коляска едва пробиралась через сугробы: копыта животных утопали в снегу и даже большие колёса не упрощали задачу. Сквозь свист метели и ржание до Марии долетало сердитое бормотание:
«Не заплатит, пиш-ш-ши пропало».
«Холод с-собачий. Но хуже с-с-собаки я».
– Ты уверен, что везёшь меня в верном направлении? – Графиня старалась определить местность, но было темно, хоть глаз выколи.
– Уверен-уверен, с-с-ударыня. Дураком считают. Но не дурак. Рублёвики[4] только не забудьте-с.
– И сколько же рублёвиков?
– Три.
«Призрак призраком, а цену назвал нешуточную», – подивилась она про себя. Учитывая состояние его транспорта и лошадей, он должен просить полтинник[5], не больше. Впрочем, поразительно уже то, что деньги интересовали его даже после смерти.
Мария пробралась рукой во внутренний карман. Сначала она ощутила мягкость ткани, и только потом тепло начало понемногу подбираться к её пальцам. Она не удержалась от улыбки, однако ж хорошее настроение мгновенно испарилось, когда графиня поняла, что карман пуст. Словно почувствовав её заминку, извозчик резко натянул поводья.
– Вы ведь заплатите-с? – Из-под ворота его тулупа раздалось почти змеиное шипение.
– Кажется, я забыла кошель дома.
Коляска резко остановилась. Шея Извозчика тоже оставалась неподвижной, но вот голова… Голова повернулась к ней с противным хрустом. Мария заглушила вскрик удивления ладонью, не отводя глаз от синюшного, распухшего лица. Его губы были плотно сжаты, а из-под покрытых инеем ресниц смотрели два чёрных глаза.
– Все дворяне жадюги. – Рот мужчины не открывался, но она слышала его так же ясно, как себя. – Лиш-ш-шь бы не платить. Скольких сгубила ваш-ш-ша алчность! Ваша распущ-щ-щенность!
Дух страшно разозлился. И чем злее становился извозчик, тем сильнее раскачивалась коляска. Вцепившись в кресло, Мария предприняла попытку утихомирить его:
– Я не говорила, что не хочу платить. Вот. – Ей не сразу удалось отцепить от шали украшение и протянуть его призраку. – Брошка ведь покроет поездку?
На мгновение голос Марии дрогнул, но она сумела вернуть самообладание: брошь была не столь дорогой, но ценнее многих предметов, коими она владела. Её Марии вручил отчим, и графиня ни за что бы не рассталась с подарком при иных обстоятельствах. Но между милым сердцу прошлым и будущим, в котором она спасла бы Анюту, выбор очевиден.
Тряска прекратилась, а сам Извозчик подозрительно притих. Не было ни слов, ни разъярённых жестов, лишь ресницы растерянно трепетали. Никто из похищенных не пытался ему заплатить? Такое вполне могло быть, ведь с городских улиц он крал кого ни попадя, у кого денег либо не было, либо каждая копейка на счету. Дети, цирюльник, любовники в бегах – много ли у таких монет и ассигнаций в кошеле?
Судя по его поведению, деньги для призрака – тема болезненная. Бедность, ограничения и ухищрения – у неё в жизни тоже было многое, она прибегала ко многому. К великому облегчению, собственные нравственные ориентиры всё же не сбились настолько, чтобы повести её по дороге, в конце которой становишься злым духом.
– Я сделала то, о чём просил, так почему же мы до сих пор стоим? – В интонации графини ясно угадывалось, что возражений она не потерпит.
– Так точно-с!
«Как и думала. – Мария уставилась в сгорбленную спину внимательным взглядом. – Полон затаённой обиды и гнева, но малодушен, если проявить напор».
Лошади прибавили шагу, вновь везя коляску в самую чащобу. Графиня поняла, что, пока успокаивала духа, тот завёз её в лес. Луна ненадолго покинула уютную колыбель облаков и подсветила очертания елей и сосен, которые могучими стенами отгораживали их от остального мира с двух сторон.
Пальцы графини отстукивали неровный ритм по коленке. Извозчик покинет мир живых, только если она заставит его отпустить обиду, что до сих пор тревожила и не давала упокоиться.
Она не знала, сколько ещё им предстояло ехать, но знала наверняка, что должна попытаться разговорить призрака. Они непредсказуемые и вспыльчивые, могут пугать и пускать пыль в глаза, однако у всех встреченных Марией духов имелось кое-что общее: желание рассказать свою историю.
«С чего начать? Как подступиться?» – Поразмыслив немного, она решила спросить о том, что лежало на поверхности.
– Должно быть, нанимать транспорт нынче недёшево?
Извозчик поёрзал на козлах и сильнее дёрнул за поводья.
– Так оно, с-сударыня. Как есть т-т-так.
Графиня вслушивалась в речь духа и вдруг поняла, что заикается он словно очень озяб. Судя по цвету и состоянию кожи, к гибели Извозчика привёл холод.
– За коляс-ску, за лошадей, испорченную уп-п-пряжь, ремонт. А в конце д-д-дня за каждого человека приход-д-дится платить.
Извозный промысел нелёгок, это правда. Особенно для
