Спиритический сеанс графини Ельской - Елизавета Вейс
Влас Михайлович похлопал мальчика по спине, и это ободрило его. Прерываясь на глубокие вдохи, Илья поведал им о том, как они с Анютой тайком от нянюшки отправились в булочную. Дети хотели удивить их, купив вкусности.
На пути домой Илья понял, что забыл в булочной перчатки. Он сказал, что быстро сбегает за ними, и оставил Анюту ждать у парка. Шагая обратно, он вдруг услышал крик. А когда добрался до места, где должна была быть Анюта, никого не обнаружил. Илья пытался найти её: звал из всех сил, оббегал соседние улицы. Но так и не нашёл.
Мария подошла к няне и с каждым словом племянника всё крепче сжимала её в объятиях, укачивая словно дитя.
Боль нянюшки резала Марию как остро заточенные ножницы цирюльника. Цепкая хватка женских рук оставляла следы, но Мария едва ли обращала на это внимание. Пустым взглядом она смотрела то на князя, утешавшего Илью, то на бледную гримасу мучения, в которой исказилось круглое лицо няни.
– Верни мне её, Марьюшка… Ради бога, верни…
– Даю тебе слово, – в бреду шептала графиня, осыпая женщину поцелуями.
С горем пополам её удалось усыпить. Оставив измотанную няню отдыхать, Мария отвела племянника и князя в столовую.
Руки дрожали, пока она дожидалась, когда закипит вода. Поставив чайник-заварник на ажурную корону самовара, Мария опустилась на табурет. В голове царила звенящая пустота. Перед глазами плыло. Её мутило. И в какой-то миг тошнота стала невыносимой. На ощупь она притянула к себе какую-то деревянную миску и поднесла ко рту.
Марию вырвало. Тяжко и болезненно. Хуже всего – у сего проявления слабости имелись свидетели.
Влас Михайлович молча протянул ей стакан воды и, лишь когда она опустошила его, заговорил:
– Совершенно нормально ощущать сейчас отчаяние.
Марию терзал страх, и князь это видел. Но испытывала она отнюдь не отчаяние. Мрачное чувство, которое разметало ледяные иголки по всему телу, было холодным бешенством.
– Я заеду за Гришей. Мы отправимся на поиски незамедлительно, – заверил князь на прощание.
Она печально усмехнулась: слова Власа Михайловича утешили бы, не знай она, что ускользающий ото всех похититель куда более недосягаем, чем можно вообразить.
Глава 4
Вези-вези меня, коляска
Как и всякой другой семье, им случалось сталкиваться с трудностями. Трудности бывали разномастные, но по большей части касались материального. Многое ломалось, чинилось и вновь приходило в негодность. Но даже в самое тяжкое время в доме не было так пусто и неуютно.
Они почти не разговаривали друг с другом: боялись ненароком обронить что-либо, что напоминало бы об Анюте. Собственная спальня уже вторые сутки казалась Марии клеткой. Потолок стал в разы ниже, а стены смыкались вокруг неё. Ни расправить плечи, ни вдохнуть полной грудью.
Пламя, заключённое в жестяные рамы фонаря, с которым обычно няня ходила проведывать хозяйство, отбрасывало на мебель тени, напоминавшие сгорбленные силуэты и пасти. Зловещие образы смешивались с картинами кошмара, что видела Мария незадолго до трагедии. Её Анюта. Её бедная девочка – напуганная и беззащитная. Но непременно живая. Иначе быть не могло.
Мария готова добраться до каждого духа в городе, чтобы поймать того самого, посягнувшего на счастье и безопасность её семьи.
Но, быть может, это и не понадобится.
В сжатой ладони захрустели лепестки, которые тут же осыпались крошкой на поверхность стола. Письма приходили неизменно. Однако на сей раз кроме цветов в конверте графиню ждало кое-что ещё. Конский волос и небрежно оборванный клочок бумаги с единственным словом: «Парк».
Послание, кажущееся одновременно значимой подсказкой и ловушкой. Для чего В. Д. отправил это? Как и откуда мог знать похитителя? Ведь конский волос очевидно указывал на преступника в деле об исчезновениях. Впрочем, это могло быть обыкновенным предположением. Барон и князь, к примеру, пускай и не остановились только на одном варианте, всё же склонялись к версии, что ищут они извозчика. Можно ли вообразить себе более убедительную кандидатуру?
Извозный промысел процветал. На улицах пруд пруди повозок и ещё больше тех, кто ими управлял. Едва ли кто-то заподозрит проезжающую карету. Едва ли кто-то станет колебаться, выходя на дорогу и ловя транспорт. К тому же украсть человека не такое простое дело. А извозчиками были, как правило, сильные мужчины, привыкшие таскать тяжести, с крепкой спиной, которая выдерживала долгие часы езды.
Однако всё ещё оставался листок с указанием на парк, да и повозка, под колёса которой Мария чуть не попала, была призрачной. Сколь же силён дух, учинивший столько преступлений? В её практике это не первый призрак, способный вмешиваться в мир живых. Утопленница Черноярского уезда долгие годы губила мужчин. Справиться с ней удалось только после того, как князь Ранцов сквозь толщу ненависти и злобы добрался до крупиц здравомыслия и человечности, которые в ней ещё остались. Призрак обрёл покой и ушёл. Вероятно, надлежало действовать подобным образом и сейчас. Раз так, то Марии ничего не оставалось, кроме как встретиться с извозчиком, который едва не сбил их в парке и который, возможно, причастен к похищениям.
* * *
Уличные фонари, которые тянулись вдоль всего парка, совсем не разгоняли тьму. Казалось, они пребывали в глубоком сне, который ничто не могло нарушить. Металлический фонарь Марии со скрипом раскачивался в руке. Огарок плохо освещал занесённую снегом тропинку, по которой она ступала осторожно, даже крадучись.
Мария бродила близ пустых резных скамей, голых крючковатых деревьев на пару с холодным ночным ветром и была близка к состоянию, в котором теряешь всякую собранность. Хотелось выть, ругаться или топать ногами.
«Доверилась незнакомцу», – корила она себя. Ей не следовало так слепо полагаться на человека, о чьих мотивах можно было сказать только: «Да чёрт его знает». Действительно ли В. Д. хотел помочь или же он подал ей гнилую верёвку, которая оборвётся при малейшем натяжении?
Покой парка нарушил оглушительный треск. Графиня зажала уши ладонями и широко раскрытыми глазами наблюдала, как мелкие осколки стекла из фонарей рассыпались у её ног, образуя неровную линию.
– Чем дальше в лес, тем больше дров. – Скрепя сердце Мария сделала шаг туда, куда указывали осколки.
Графиня шла мимо деревьев, лавочек и кустов и вот уже могла различить очертания входа – того самого, через который она попала в парк. Там её ждала коляска, окутанная зеленоватой дымкой, словно не из этого мира.
– Куда изволите-с ехать?
Голос духа скрипел, как петли старой двери, которые давно не смазывали. Вытянув руку с
