Спиритический сеанс графини Ельской - Елизавета Вейс
Коляска с грохотом замерла. Марию тряхнуло и придавило к спинке сиденья. Она неловко дёрнулась и ударилась затылком о ту часть коляски, которая должна раскрываться, чтобы спасать от дождя и палящего солнца.
Перед глазами плыло, и тем не менее она отчётливо слышала, как спрыгнул Извозчик, как заскрипел снег под подошвой его обуви.
– Приехали-с.
Не зная, что её ждало и сколько времени у неё осталось на разговоры, графиня стала действовать в лоб:
– Хозяин бил тебя, верно?
– П-п-прошу за мной, – низко пробубнил он рядом с ней.
Помутнение отступило, и она увидела протянутую ладонь, на которой не было нескольких пальцев. Вскользь её взгляд выхватил и странные пятна на запястьях.
От макушки до пяток Марию пробрала дрожь. От вида Извозчика её охватывала оторопь и переполняла жалость. Руку, которой она приняла помощь извозчика, тут же прошибло острой болью. Даже воды озера не были настолько ледяными, как прикосновения этого духа. У Марии сводило зубы и подгибались ноги, но она послушно ступала подле извозчика.
В лесу музыка ночи звучала куда более устрашающе, чем в городке. Шум игольчатых верхушек елей, шуршание падающего снега, кажется, даже волчий вой коснулся слуха графини.
– За что он избил тебя в последний раз? – попробовала она вновь.
Извозчик ссутулился, на застылом лице не появилось эмоций, но Мария и без того ощущала его отчаяние и злость.
То ли Извозчик уже давно хотел кому-нибудь пожаловаться, то ли проникся к единственной заплатившей барышне симпатией, но он начал говорить:
В тот день мела пурга, мороз стоял такой, что едва можно было встретить кого-нибудь на улице. Но для извозчика любой день рабочий, даже самый скверный на погоду. Единственный пассажир появился только под вечер и мог стать для извозчика настоящим спасением от гнева хозяина. Вместо этого принёс с собой злой рок.
Знатный господин не только отказался платить за поездку, заявляя, что «хворая кляча и та довезла бы его быстрее», но и выдал несколько тумаков напоследок.
Когда извозчик рассказал об этом хозяину, надеясь на сострадание, то, конечно же, его не п ол уч ил.
Боль. Кряхтение. Боль. Стоны. Боль. Вот и всё, что он помнил о последних часах своей жизни. Его били так крепко и жестоко, что в какой-то миг он впал в глубокое беспамятство. Хозяин же решил, что он умер, и, дабы не держать ответа перед полицейскими, отвёз в лес и бросил в снег, который стал его могилой.
С того дня для хозяина ничего не поменялось. Лошади извозчика продолжали тянуть на себе кареты и коляски, он продолжал выручать деньги. Так было до тех пор, пока они не подхватили сибирскую язву и не подохли. Однако некоторые извозчики шептались, что животные последовали за тем, кто их кормил, поил и был добр.
«Игрушка для битья». – Мария с собой никогда бы не позволила обращаться подобным образом. Графине стало жаль извозчика, слишком слабого и неспособного дать отпор. У него не было даже возможности научиться постоять за себя.
Однако честный рассказ Извозчика так и не добавил ясности мотиву похищений.
«Полнейшая бессмыслица». Она поняла бы, если дух вымещал ярость на тех, кто владел другими извозчиками. Как, затаив обиду на любимого, утопленница вымещала обиду на всех мужчинах, случайно забредших к её озеру.
* * *
Они остановились недалеко от трухлявой постройки. Её крыша сильно накренилась, брёвна явно прогнили, а дверь одним чудом держалась на петлях. Должно быть, это была хижина казённого лесничего, который сторожил земли в то время, когда эта часть города ещё принадлежала какому-нибудь помещику.
Мария посмотрела на духа с немым вопросом. Графиню непреодолимо тянуло внутрь, но призрак молчал, не объяснял, с какой целью привёл её сюда. Тогда она решила пойти и выяснить это сама.
Дверь подалась неохотно. Аккуратно переступив высокий порог, Мария оказалась в просторной единственной комнате. На входе были видны очертания печки, где-то в углу стояла лавка, на которой могли поместиться двое. Когда взгляд обратился к углу противоположному, она перестала дышать.
На полу, тесно прижатые друг к другу, лежали люди. Мария лихорадочно скользила взглядом по телам, выискивая пальто, длинные косички или шаль Анюты. Графиня сделала шаг, но хижину наполнил морозный воздух, пришлось с трудом повернуть голову к объявившемуся призраку.
– С-с-спят. А я в-в-вот не спал. С-с-скоро и они п-п-перестанут.
«Спят», – повторила она про себя, почувствовав огромное облегчение.
– Для чего похищать тех, кто никак не связан с твоей смертью?
– Иначе не п-п-получится. Он с-сказал, что ихние жизни п-п-помогут. Надоб-б-бно собрать только всех.
«Он? Помогут?»
– В чём тебе должны помочь эти люди?
– В-в одном деле, – уклончиво ответил Извозчик и, неожиданно встав перед ней, загородил вид на несчастных людей.
С трудом сглотнув, графиня задала ещё один вопрос:
– И сколь много тебе нужно жизней?
Из глаз Извозчика словно посыпались искры. Как будто кто-то пошевелил угли и дал им разгореться.
– Ваша будет последней, – впервые без запинки и дрожи в голосе ответил он.
Он бросился на неё и повалил. Из графини вышибло весь воздух. Невнятное мычание слетело с губ. Она успела сделать несколько коротких вдохов, прежде чем колено извозчика врезалось в её грудь, а руки обхватили шею. Он всем своим весом пригвоздил её к полу. В висках застучало, казалось, что она слышит, как скрипят её рёбра. Мария ни на мгновение не забывала, что Извозчик – призрак, но с каждой секундой помнить об этом становилось всё сложнее. Всё воспринималось так ярко.
Холод медленно растекался по всему её телу, руки немели, а пальцы на ногах охватывала судорога.
– Ты ведь не убийца! – Глупо, даже абсурдно: из-за него она медленно проваливалась в пугающую темноту, однако всё равно верила в то, что сказала. Извозчик показался ей простодушным, несколько трусливым, но отнюдь не жестоким.
Дух хватки не разжимал. Её преждевременное заявление не произвело на него никакого впечатления.
Сознание расплывалось. И всё же где-то ещё билась мысль: это неправильно. Она не могла сгинуть по вине безликого духа. Это не упокоило бы её после смерти.
– Хор-р-ошо… – Зубы стучали друг об друга всё отчётливее. Глаза закрывались. – Назови хотя б-б-бы своё имя.
«Закончилось?» – озадаченно спросила себя графиня, внезапно ощутив, что перестала дрожать и мучиться от озноба. Если это и есть смерть, то она оказалась не такой страшной,
