Посредник - Женя Гравис
– Наконец-то! – Полина слегка отстранилась, глянула куда-то Соне за плечо и вдруг рявкнула: – А ну положил отвертку на место! Я уже сама все болты как надо затянула!
И добавила уже тише:
– Сборище криворуких механиков. С утра все идет через… выхлопную трубу.
– Так полет все-таки состоится или нет? – настороженно спросила Соня.
– Конечно, состоится! Я не позволю этим неумелым дятлам испортить мой день. Ты одна? Где сыщик? Я и для него пропуск сделала.
– Не знаю, – нахмурилась Соня, – Наверное, занят, будет позже.
– У тебя все в порядке? – Полина вопросительно изогнула бровь под очками-гоглами, поднятыми на лоб.
– Я…
Соню так и подмывало поделиться своими мыслями по поводу Мити, который обещал быть и не пришел, но она вдруг осознала, что ее мнимые проблемы сейчас совсем неуместны. Сегодня – Полинин день. И поводов нервничать у подруги гораздо больше.
– Неважно, – качнула головой Соня. – Ну, расскажи мне про свой аэроплан! Его же до сих пор никто не видел.
– Ага. Включила журналистку, – рассмеялась Полина и хлопнула по корпусу машины под брезентом. – А ну-ка снимайте «шубу»!
Рабочие забегали, развязывая узлы и растягивая полотно. Брезент упал, продемонстрировав летательную машину во всей красе блестящей стали и алюминия. Соня ахнула и повернулась к подруге с круглыми от изумления глазами:
– Лина, он такой… крохотный!
– Ну, не настолько. – Полина погладила серебристую обшивку. – Это одномоторный моноплан. Длина – восемь с половиной метров, размах крыльев – почти пятнадцать…
– Подожди, мне же надо записать, – спохватилась Соня и вытащила блокнот.
– Пришлось кое-чем пожертвовать ради снижения веса, – продолжала Полина, пока они обходили аэроплан с хвоста. Фюзеляж – алюминиевый, на стальных фермах, а крыло деревянное, обшитое полотном. Внутри крыла – три дополнительных топливных бака. Кабина пилота…
Авиатриса Нечаева распахнула маленькую дверцу справа, и Сониному взгляду открылось тесное пространство… с одним жестким креслом.
– Он… одноместный? – с ужасом спросила Софья.
– Именно. Мы прикидывали так и сяк, чем еще можно пожертвовать ради экономии веса. И поняли, что можно обойтись без штурмана, а значит, и без его оборудования, включая секстант, топливомер и радиостанцию.
Карандаш замер у Сони в руке.
– Лина, это же… безрассудно.
– Ага, – кивнула та. – Зато расчетная тысяча семьсот литров топлива влезла.
Соня приподнялась на цыпочках, заглянула в кабину. Обстановка внутри была совершенно спартанская. Ничего лишнего, не говоря уже об удобстве. И в этой жестяной банке подруга собирается лететь через океан больше суток? Потом Соня бросила взгляд на носовую часть аэроплана и пришла в полное смятение:
– А где окна? Или как они у вас называются? Где передние стекла?
– А, это… – махнула рукой Полина. – Ими тоже пришлось пренебречь, потому что главный топливный бак вынесли на фюзеляж, прямо за двигателем. Поэтому переднего обзора нет. Зато есть боковой иллюминатор и перископ.
Соня закрыла лицо руками:
– Ты полетишь вслепую. Это полное безумие.
– Ну что ты, – похлопала ее по плечу Полина. – Глаза для летчика – это не главное. Зато у меня есть электромагнитный компас. Я не заблужусь.
Соне хотелось кричать от безысходности, а веселый тон подруги лишь подливал масла в огонь разгорающейся паники. Лететь одной, без приборов, по наитию, через океан – это просто самоубийство. И еще Соня с ужасом понимала, что отговаривать Полину бесполезно. Она все давно решила и не отступится. Не сейчас, когда на улице в радостном предвкушении собрался весь город.
– Ты не переживай так, – продолжала авиатриса. – Технически я ведь стартую из Парижа. До него почти три тысячи километров. Долечу туда, посмотрю, как себя ведет эта птичка. И если что, успею подправить недоделки. Но, полагаю, мы все рассчитали верно.
– За сколько… – севшим голосом спросила Соня, – …ты планируешь долететь из Парижа до Нью-Йорка?
– Часов тридцать – тридцать пять. Думаю лететь на малой высоте, чтобы сильно не тратить топливо, постепенно подняться до трех тысяч. Говорят, там сильная облачность. Я так высоко еще не поднималась. Вот и проверю.
– Там, наверное, холодно. У тебя же есть что-то теплое?
– Соня, у меня каждый грамм на счету. Не замерзну. Вот, посмотри лучше, как Володя красиво разрисовал.
Соня отрешенно рассматривала нарисованные на обшивке крылья и воздушные магические символы и ей нестерпимо хотелось разрыдаться. Но она старательно себя сдерживала. Может быть, в Париже Полина поймет, что этот аэроплан совсем не подходит для долгого перелета, и решит построить новый? И пусть это займет… еще год, например?
Толпа снаружи вдруг зашумела, а в дверях ангара появился Владимир Ильм (он же Язвицкий) – лысый и беззаботный, как всегда. Соня так и не перестала удивляться тому, что подруга выбрала себе в спутники этого дебошира, скандалиста и нарушителя порядка. Но, судя по всему, все недостатки художника Полина как раз почитала за достоинства.
– Полечка, Соня… – Он картинно отсалютовал обеим барышням. – Я подогнал экипаж.
Одет Владимир был в пурпурную римскую тогу с золотым кантом, а в ангар задом вползала позолоченная квадрига. И где он только ее раздобыл?
Полина вздернула бровь:
– Володя, а это не чересчур… пафосно?
– Радость моя, это пародия на пафос! Прицельно разящий символизм! Прошлое тащит за собой грядущее! Будущее взлетает ввысь, а минувшее остается на стылой земле. Четыре лошадиные силы против двухсот! И ты правишь этим крылатым табуном.
– Позер, – усмехнулась Полина.
– За это ты меня и любишь. – Владимир обхватил авиатрису за талию и впился в ее губы с таким пылом, что Соне стало неловко. – Ну что, ты готова?
– Готова. – Она тряхнула головой. – Соня, мне пора. Спасибо, что пришла и поддержала.
Соня бросилась ее обнимать – так же крепко, до хруста – и все-таки не выдержала и разрыдалась, чувствуя, как из глаз текут обжигающие слезы. А щеку снова что-то оцарапало.
– Лина, что это?
На шее у подруги висел шнурок с подвеской в виде железного сокола.
– Талисман, – ответила Полина. – От старушки Зубатовой. Ее поверенный вчера принес. Сказал, что она просила надеть в полет – на удачу.
Соня снова всхлипнула:
– Лина, прошу, будь осторожна и береги себя.
– Все будет хорошо, не плачь. – Та вытерла мокрую Сонину щеку. – Ну что ты, в самом деле? Через три дня дам телеграмму из Нью-Йорка. А потом вернусь – и мы все выпьем шампанского. Так ведь?
– Я заказал ящик «Вдовы Клико»! – отозвался Язвицкий. – Прошу вас, моя небесная королева.
Он подал Полине руку, и она взошла на колесницу, к которой уже привязали аэроплан. Соня выскользнула сбоку, обошла четверку запряженных коней – черного,
