Посредник - Женя Гравис
Пашенька в испуге до боли стиснула ея руку. Она была бледна и сильно дрожала.
– Зачем я ему? – отстранившись немного, вдруг спросила она.
Ксения не нашлась что ответить. Каждый разбойник в ее представлении был грабитель, а взять у княжны, кроме серег, было нечего…»
– Кхм, кхм, – послышалось вдруг деликатное покашливание.
– Да, мама?
– Я бы хотела сделать объявление для всей семьи, – многозначительно произнесла Анна Петровна.
Папа тут же опустил газету. Соня нахмурилась. Не к добру такое начало.
– В конце недели к нам приезжает моя тетушка из Петергофа…
– Тетя Кадди? – послышался испуганный шепот с места, где сидел младший брат Лелик.
– Алексей, не тетя Кадди, а Леокадия Павловна Томилова. Тебе уже не четыре года, пора выучить.
– Она к нам надолго? – спросила Соня.
– Вероятно, визит будет длительным. Тетушку утомил северный климат. Она рассчитывает поправить здесь здоровье и посетить местных врачей. А если и это не поможет – потом уехать на воды, к морю.
«Почему бы ей сразу не поехать на курорт?» – недоуменно подумала Соня.
С Леокадией Павловной она последний раз виделась три года назад, в тетушкином петергофском доме, где семья Загорских гостила в течение недели.
Казалось, эта неделя не закончится никогда.
Столицу тетушка разлюбила, полагая, что в Санкт-Петербурге и воздух стал грязен, и публика столь же засалена как обликом, так и помыслами: «Невозможно жить стало от этих переселенцев с окраин империи. Понаехали как к себе домой. Ни манер, ни воспитания. Нет, приличное общество теперь живет за городом».
К сожалению, о манерах и воспитании Леокадия Павловна знала слишком много, поскольку всю жизнь посвятила обучению барышень в Смольном институте благородных девиц. Выход на пенсию слегка умерил ее педагогические навыки, но, как выяснилось, лишь до появления на горизонте подходящей кандидатки.
Барышня Софья Загорская тогда оказалась образцовой претенденткой, хотя совершенно этого не желала.
«Софья, ты снова без корсета? Не сутулься, после обеда повторим упражнения для осанки».
«Прогулки в парке разрешены только парами. Одной ходить неприлично».
«Кройка и шитье – наиважнейшие навыки для воспитанной девушки. Твой шов ужасен. Надо переделать».
«Прическа должна быть гладкой, без торчащих локонов. Ты же не “мовешка”[17] какая-нибудь».
«Книги для барышень стоят на левой нижней полке. Настоятельно советую брать только оттуда».
Книги с «особой» полки потрясли Соню более всего остального. Она взяла там «Собор Парижской Богоматери» Виктора Гюго, намереваясь провести вечер за интересным чтением. И через несколько страниц обнаружила замазанные чернилами строки. Потом еще несколько. И еще…
Удивленная Соня подошла к тетушке за разъяснениями. Та ответила вялой улыбкой: «Разумеется. Там скрыто все, чего тебе знать пока не следует. На понимание сюжета это никак не влияет».
Соня молча вернула книгу на полку и больше ничего оттуда не брала. Интересно, у тетушки в детских сказках тоже самые драматические моменты замазаны? Будет ли Колобок съеден Лисой или маленький читатель никогда об этом не узнает?
Будь Соня постарше, она бы смогла дать вежливый отпор, но тогда ей было всего четырнадцать, и на третий день таких воспитательных мер она просто сбежала на кухню – с книгой с «запретной» полки.
Сладкое в доме Томиловых выдавалось лишь за хорошее поведение, которого Загорская-младшая, увы, за эти дни не показала. Ну и ладно. С прислугой Соня всегда могла найти общий язык, а ассортимент вкусностей на кухне гораздо больше, чем тот, что подается к обеденному столу.
После Сониной «забастовки» Леокадия Павловна переключилась на воспитание Лелика. Видимо, этот нравственный опыт крепко засел в его голове, если спустя три года брат вспоминает тетю с таким ужасом.
С другой стороны, ничего страшного этот визит не предвещает. Вряд ли они с тетушкой будут часто пересекаться. Соня уже взрослая, у нее учеба и работа, свободного времени почти нет. А Леокадия Павловна может планировать свои дела, как пожелает, и ходить, куда ей вздумается.
– Софья, я очень на тебя рассчитываю, – выразительно сообщила Анна Петровна.
– О, не стоит волноваться, мама. Я помню, что у тетушки не самый простой характер, но при моем плотном графике мы с ней почти не будем встречаться.
– Вообще-то я надеялась, что вы как раз проведете больше времени вместе. У Леокадии Павловны намечено много визитов, а у меня совершенно нет возможности ее сопровождать. Алексея надо готовить к поступлению в гимназию, а он почти не говорит. Не представляю, как он будет учиться. Я могу положиться на твою помощь?
– Я… Мама, я бы с радостью, но у меня же университет. И редакция. И Митя. И друзья еще есть…
– Софья, милая, иногда надо отложить личные дела ради семьи. Так ведь, Коля?
– Да-да, – рассеянно ответил Николай Сергеевич. – Соня, мама права. Боюсь, придется немного пересмотреть свой график. Разумеется, ты не должна жертвовать учебой и стажировкой в редакции, но развлечения, встречи с друзьями, с молодым человеком… Боюсь, придется на время их сократить. Мадам Томиловой нужна поддержка, и мы как родные люди должны ее оказать.
С отцом Соня не спорила никогда.
– Конечно, папа. Вы можете на меня рассчитывать.
– Вот и славно, – улыбнулась Анна Петровна. – Полагаю, Софья, общение с тетей пойдет тебе на пользу. Я считала, ты уже выросла из подростковых шалостей. Но эта последняя ребяческая выходка на спиритическом сеансе…
– Мама, это же просто риторический прием. Безобидная словесная провокация.
– Некоторые высказывания не так безвредны, каковыми кажутся. А излишнее вольнодумство – путь к анархии. Впрочем, тетя Леокадия объяснит это лучше, у нее все же богатый педагогический опыт.
Соня покидала столовую со смешанными чувствами. Может, тетушка за три года немного изменилась? Стала добрее, спокойнее? Сама Софья точно преобразилась за это время. И уже не будет позорно сбегать на кухню от нравоучений. Нет, с тетушкой надо общаться как и подобает взрослому человеку: спокойно, рассудительно, вежливо. С учетом возраста и физического состояния пожилой дамы.
Может, спросить совета на дискуссионном кружке? Так, гипотетически. Мол, как разговаривать с не очень приятными людьми, если обстоятельства вынуждают быть с ними вежливой? Наверняка найдется подходящее решение.
* * *
– Соня, летучка! Нельзя опаздывать!
– Бегу, бегу!
Сотрудники редакции «Московского листка» спешно хватали блокноты и неслись к кабинету главного редактора. Летучки в газете проводились ежедневно: там обсуждался завтрашний номер, который поздно вечером уходил в печать, а также планы на ближайшие дни. Главред Валерий Сергеевич, хотя и слыл лояльным начальником, опозданий не любил, так что Соне поневоле пришлось подстраиваться. И все же на летучку она забежала последней, прикрыв за собой дверь и усевшись на стул у дальней стены.
Отдел писем на
