Посредник - Женя Гравис
– И мне! Двойную порцию! – добавил Кобахидзе.
– Кто-то еще желает высказаться о своих мотивах?
– Я… это… в словах не силен, – пробасил гребец Ильинский. – Хочу научиться. А то все только на мышцы смотрят. Думают, я бестолковый. А я стихи люблю. Между прочим. Пушкина вот.
– А меня никто не замечает, – тихо сказал Фролкин. – Я хочу, если можно, набраться уверенности. Чтобы хоть что-то значить. Чтобы меня слышали.
По затянувшейся после этого паузе Соня поняла, что единственная до сих пор не высказалась, и спохватилась:
– А я… Вы знаете, у меня нет проблем с общением. Я просто за компанию пришла. С Лизой.
– Прекрасно, – подвел итог Озеров. – Мне нравится, что у вас разные цели. Тем интереснее. Дискуссионный кружок – это место, где мы с вами можем обсудить любые вопросы. Острые, провокационные, вызывающие. Моя задача – научить вас вести дискуссии на любые темы. В дальнейшем вы сможете выбирать направление сами, но первую тему предложу я, с вашего позволения. Итак, Российская империя настоящего времени. Нравится ли вам, молодому поколению, жить в нашей стране и почему?
Лиза сверкнула глазами и выпрямила спину, отчего кружева на груди кокетливо встопорщились:
– Могислав Юрьевич, прежде всего, благодарю вас за прекрасный выбор темы…
Соня тихо вздохнула и потянулась за пирожным. Надо же как-то компенсировать нахождение в такой странной компании.
Вымышленный попугай саркастически закатил глаза.
Глава 10,
В которой воздается по заслугам русской кухне
Только крайнее душевное волнение могло заставить Митю вначале действовать, а затем думать.
Что ж, причина на этот раз была уважительная.
Осознавать произошедшее он начал через несколько дворов и закоулков, лавируя между какими-то ящиками и ведрами и ловко отмахиваясь от развешенных влажных простыней. Лазарь Платонович бежал впереди – легко и быстро, как спортсмен, лихо перепрыгивая через препятствия.
И лишь через несколько минут Митю постигла запоздалая мысль: «А куда и зачем мы бежим?» И вторая, не менее очевидная: «А ведь это удобный способ разделаться с неожиданным наследником».
В московских дворах посреди дня было тихо и пусто.
Словно подтверждая Митину догадку, Зубатов на бегу потянулся рукой за пазуху, и сыщик незаметно повторил его движение, проверяя револьвер. Лазарь Платонович, не сбавляя темпа, вытащил кулак с… зажатыми в нем часами на золотой цепочке, откинул крышку.
– Минута до открытия! Как раз успеваем, тут за углом, недалеко уже!
Что там за углом, Самарин спросить не успел, потому что Зубатов уже повернул за этот самый угол и затарабанил кулаками в солидную дверь с табличкой «Закрыто».
Подошедший изнутри мужичок открыл и впустил их внутрь. Митя успел лишь заметить вывеску над входом: трактир «Подкова и плуг».
– Любезный, мы с другом голодны как волки! Не можем терпеть! – прижал руку к сердцу Лазарь Платонович и широко улыбнулся.
Половой окинул гостей проницательным взглядом, оценив платежеспособность по фасону одежды и обуви, и сделал правильный вывод.
– Прошу вас, господа-с, сюда, лучший столик в углу. – Он смахнул полотенцем несуществующие крошки со скатерти. – Изволите-с щей с потрохами? Вчерашние, самые лучшие. Каплунчики-с свежие, судак а-ля норманд. Кулебяку московскую с утра завели, вскорости сготовится…
– Все неси! Каплунчиков, щей, кулебяк, грибы-огурцы, соленья-варенья… Все, что есть, – махнул рукой Зубатов, упав на дубовый стул, устланный волчьей шкурой.
Трактир оказался из добротных – с крепкой мебелью, вышитыми скатертями и разнообразной деревенской утварью, расставленной на многочисленных полках. Купеческий шик по-московски. Подковы имелись в большом количестве – развешенные над каждой притолокой и просто прибитые к стенам. А вот плуг был всего один, в углу. Судя по блеску сошника и лакированному дереву ручек, ни одной борозды в своей жизни он вспахать не успел.
– Сей момент, – поклонился половой. – Из напитков чего изволите-с?
– Водки! Лучшей! Графинчика, пожалуй, хватит. Вы как насчет водочки?
– Мне только кофий. Черный, без сахара, – ответил Митя.
– Сделаем-с. – Половой, взмахнув фартуком, удалился в сторону кухни.
– Я в этой суматохе забыл представиться, – спохватился новый знакомый и протянул руку. – Зубатов Лазарь Платонович, археолог.
– Самарин Дмитрий Александрович, начальник Убойного отдела полиции, – пожал неожиданно мозолистую ладонь Дмитрий. – Полагаю, вы внук Дарьи Васильевны.
– Пра… внук, – неловко запнулся Зубатов.
Половой вернулся бегом и в сопровождении кухонного мальчика. Вдвоем они очень споро начали расставлять на столе тарелки, миски, розетки с закусками. Соленые огурцы, селедка, грузди в сметане, холодец, пирожки, черный хлеб, свежие овощи… Когда стол был заставлен почти полностью, половой ловко налил из запотевшего графинчика хрустальную рюмку, пододвинул к Зубатову, а перед Митей поставил чашку.
Чашка была пузатая и расписная, чайная. К ее боку на блюдце сиротливо прислонился маленький бублик. С маком. Видимо, для оптической компенсации скудости заказа.
– Приятного аппетита, господа-с! Горячие закуски вскорости подам.
Зубатов пододвинул к себе горшочек с холодными щами, снял крышку и вдохнул. Глаза его заблестели.
– Дмитрий Александрович, я понимаю, что нам непременно надо поговорить. Но я действительно до крайности голоден, и если вы не возражаете…
– Прошу вас. – Митя благосклонно улыбнулся. – Не смущайтесь, времени у нас предостаточно.
– Ваше здоровье! – Зубатов опрокинул в себя рюмку, заел щами и подцепил на вилку скользкий белый грибок с прилипшим луковым колечком.
«Сытый человек добр и болтлив», – подумал Митя, пробуя кофий. Напиток оказался редкостной мерзости. Сварить так погано – на это надо особое умение.
Пока Зубатов ел, у сыщика образовалось время обдумать произошедшее у стряпчего и придумать тактику беседы с новым знакомцем. В то, что Лазарь Платонович помог ему по доброте душевной, Митя не поверил ни на секунду.
Прихлебывая отвратительный кофий, он исподволь разглядывал будущего собеседника. Археолог, значит. Видимо, где-то в южных краях копает – вот откуда густой загар. Такой не за один год приобретается.
Зубатов ел быстро, с аппетитом, но аккуратно. Мите невольно вспомнилось время на фронте. Фельдфебель Ефимов в первый же день дал им наставление: «Солдат должен есть шустро, до крошки и не уронив ни капли на мундир!» Что-то отдаленно армейское в поведении Лазаря Платоновича просматривалось.
Но при этом были манеры. Уж манер-то за последние полгода Митя насмотрелся и в меньшей степени пока поднабрался. Каждый раз неловко перед Анной Петровной, которая умеет с ласковой улыбкой невзначай так заметить: «Дмитрий Александрович, вы, вероятно, задумались. Это вилка для рыбы, а не для салата…»
Этот вилки точно не путает. Зубатов отломил кусок черного хлеба, схватил нож, покрутил его между пальцами как жонглер и одним элегантным движением мазнул на горбушку смалец с чесноком.
Манеры имеются, а ладони в мозолях, как у мужлана. Любопытно. Судя по рукам, их обладатель без труда может управиться с киркой,
