Посредник - Женя Гравис
Автор пишет, что молод. Видимо, ровесник. Или ровесница. И стиль написания занятный. Местами книжный, как в произведениях писателей прошлого века. Такое ощущение, что адресат провел много лет в закрытой школе, уединенной усадьбе или вообще в монастыре.
Тем не менее изложенные в письме сомнения Соне показались очень близкими. Она и сама не так давно отстаивала свою точку зрения перед родителями. Право учиться, где хочется, право стажироваться в газете, право любить того, кого она сама выбрала, в конце концов. Порой это было непросто, но пожалела ли она о своих решениях? Соня тряхнула головой. Нет, ни разу.
При этом как-то образовалась куча дел – учеба и работа отнимали много времени. Гораздо больше, чем она себе представляла. Соня иногда ловила себя на том, что уже несколько недель не виделась с лучшей подругой Полиной, или на мысли, что за день успела лишь несколько минут поговорить с Митей по телефону.
Вот и сегодня, закончив с делами в редакции, Соня торопилась в кафе, где новый преподаватель риторики Озеров организовал заседание дискуссионного кружка. Честно говоря, Соне совсем не хотелось встречаться с Могиславом Юрьевичем еще и вне стен университета. Но сокурсница Лиза так слезно умоляла записаться вместе с ней в этот кружок… Буквально вымогала Сонино согласие, заламывая руки, поскольку одна, без дружеской поддержки, с обольщением красавчика-преподавателя не справится.
И Соня, конечно, согласилась, потому что подруг надо поддерживать.
– До завтра! – помахала она рукой сотрудникам редакции и бодро застучала каблучками по лестнице, на которой почти столкнулась с репортером Сергеем Чижовым.
– Добрый день! – поздоровалась Соня.
Чижов промолчал и демонстративно отодвинулся к стене, пропуская барышню вниз.
Так и не простил ей прошлогодней выходки, когда она представилась другим именем, выпытывая нужную информацию. А потом отчитала, как мальчишку, после его репортажа о якобы божественном происхождении Визионера. Видимо, в отместку Чижов ни разу даже не упомянул Митю в итоговой статье о поимке душегуба и суде над ним.
Соня тогда очень сильно возмущалась и даже собиралась писать гневное письмо в редакцию. А Митя, кажется, совсем этому не удивился и не рассердился. Как будто так и было нужно. Ну почему жизнь так несправедлива?
Увы, противный Чижов оставался главным криминальным репортером «Московского листка», и ничто не могло этому помешать. Когда Соня устроилась в газету стажером, он ясно дал понять, что не потерпит конкуренции на своем поле. Что Соне даже мечтать не следует о том, чтобы лезть в хроники преступлений.
Какие-то источники в полиции у Чижова, видимо, имелись, хотя к Мите за сведениями он никогда не обращался. Криминальная колонка выходила регулярно, и была, к сожалению, довольно достоверной.
Ну и ладно. Зато про убийство старушки Зубатовой в «Листке» вышло лишь краткое упоминание. Без подробностей. Соню так и подмывало иногда уколоть Чижова, намекнув, что она знает об этом деле гораздо больше. Но Митя попросил молчать, и Соня держала обещание. Правда, иногда вела воображаемые ироничные беседы с вымышленным попугаем, представляя репортера на его месте.
Пожалуй, Чижов был единственным темным пятном, слегка омрачавшим стажировку в редакции. С остальными сотрудниками Соня быстро наладила если не приятельские, то неплохие рабочие отношения.
Люди ведь, как правило, не злые. Вот Трофим Трофимович почему ворчал? Просто у него зрение плохое, с трудом разбирает текст. А признаваться в этом не хочет и очки не носит, стесняется. Соня подарила ему лупу, сообщив, что с ней сотрудник будет выглядеть очень солидно – как ученый. Теперь Соня иногда приносит ему письма, чтобы помочь разобрать плохой почерк. Уже неделя прошла, как Трофим Трофимович перестал ворчать.
Или машинистка Машенька. Тоже часто была не в настроении. Соня пыталась было угощать ее сладостями, пока не поняла, что делает еще хуже. Машенькина проблема оказалась иного свойства, деликатная. Так что Соня однажды, подкараулив Машу в дамской комнате, сунула ей в руки флакончик со словами: «Французское. Мне очень помогло». И машинистка через несколько дней так же кулуарно с Соней поделилась: «Спасибо. И правда помогает». Ну, не всем барышням природой дана идеальная кожа, что поделаешь.
Соня, конечно, слегка приврала – никогда у нее прыщей не было. А матушка это средство очень хвалила. Так почему бы не помочь хорошему человеку?
В общем, репортер Чижов до сих пор был единственным персонажем, омрачающим Сонину жизнь. Но теперь в эту компанию рисковал попасть и преподаватель Озеров.
Озеров Соне по-прежнему не нравился. Точнее, в его присутствии она чувствовала себя как-то неуютно. И хотя после памятного урока про утопающих он больше не устраивал психологических игр, а вел занятия вполне корректно, Соня словно ждала от него очередной каверзы.
Кафе, точнее – чайную, для заседания дискуссионного кружка преподаватель выбрал вполне демократичную – на Петровке. И Соня, разумеется, прибыла последней, когда семь мест за столом уже были заняты, а последнее осталось вакантным.
Соня вбежала, опаздывая и извиняясь. Лиза посмотрела на нее укоризненно, мужчины встали. Могислав Юрьевич широко улыбнулся, а граф Кобахидзе и князь Щепин-Ростовский дружно схватились за спинку пустого стула, соревнуясь за право его отодвинуть.
Еще за столом обнаружился всезнайка Наум Сорин, что было неудивительно. Этот не пропускал ни одного дополнительного занятия. А вот последние участники нового кружка Соню удивили. Гребец Ильинский и тихоня Фролкин. Судя по всему, после инцидента с мнимым крушением корабля спортсмен взял своего защитника Фролкина под крыло. Точнее, под мощный бицепс.
– Ну что же, все в сборе, можем начинать, – оглядел присутствующих Озеров. – Я рад, что вы нашли время и возможность получить новые знания.
– Могислав Юрьевич, а участие в этом кружке как-то отразится на итоговой оценке? – немедленно спросил Сорин. – Я иду на золотой диплом, мне пригодятся любые сертификаты и дополнительные баллы.
– Разумеется, – кивнул Озеров. – Все, что необходимо, я зафиксирую и предоставлю. Что ж, ваша мотивация, господин Сорин, мне понятна. Хотелось бы услышать и остальных.
– Риторика – мой любимый предмет! – заулыбалась Лиза, поправляя безупречную прическу. – Хочу получить особенные знания от талантливого преподавателя.
– Да ты всегда гороскопы читала на этих занятиях, – скривился Сорин. – До прошлой недели.
– Прошу вас. – Озеров примирительно выставил ладони. – Давайте позволим всем высказаться, без комментариев.
– Я бы хотел управлять людьми. – Кобахидзе вальяжно откинулся на спинку стула. – Чтобы меня слушались.
– И уважали, – добавил Щепин-Ростовский. – Это что за питье?
Подошедший официант водрузил посередине стола большой чайник и тарелку с пирожными, ловко расставил чашки.
– Я взял на себя смелость заказать всем чаю, – пояснил преподаватель. – Но если вы предпочитаете другие напитки…
– Человек! Мне кофию принеси! –
