Все равно мы все сдохнем. Игра Писателя - Анастасия Борзенко
— Здравствуй… — тихо произнесла женщина.
Он кивнул и ответил:
— Здравствуй. Кофе будешь?
Алла брезгливо попятилась, и он скривил губы в усмешке.
— Прости, я тут немного побродил в самом себе, остатки роскоши, так сказать. Былых дней. Так чего тебе, раз кофе не будешь? Чего тебе, Алла? Зачем ты здесь?
Алла вздохнула и потянулась в карман, чтобы достать первые снимки жертвы.
— Не надо, я видел, — остановил ее Портнов, — кофе попью и поеду в участок, мне в кабинете лучше работается.
— Так тебе сообщили?
— Да, мне сообщили, но я рад, что пришла. Правда, рад Алла.
Портнов выключил турку и сразу стало как-то холодно и неуютно без этого бурлящего звука, Алла почувствовала, что сейчас расплачется.
— Ты поезжай, мы увидимся в участке, мне тут прибраться надо немного, — Портнов достал из завала посуды чашку и ополоснул ее. Налил вязкий кофе и высыпал в нее порошок. Он всегда пил кофе с молотым кориандром. Сделал несколько глотков и внимательно посмотрел ей прямо в глаза.
— Ладно, я…Ладно. — Алла осторожно прикоснулась к плечу Портнова. — Я рада, что ты снова работаешь.
Она развернулась, как почувствовала прикосновение его руки к волосам. Внутри все сжалось.
— Ты не думай, что это из-за тебя. Меня словно цели лишили после того извращенца… А без цели куда? Без цели никуда. Расследовать всякую херню типа нестабильных параноиков, мне неинтересно… И вот, приплыли, как говориться, куда плыли.
Она кивнула, еле сдерживая навернувшиеся слезы.
— Увидимся, — прошептала, стараясь не разрыдаться в голос и выбежала из квартиры.
Лишь на улице удалось вдохнуть полной грудью. Алла почувствовала, как по щекам потекли слезы. Вот и встретились. Вот и поговорили…
Портнов приехал в участок к вечеру, угрюмо прошел в кабинет, ни с кем, не разговаривая и никому не отвечая. С утра было столько звонков… Нашли труп молодой женщины с татуировками, но, что интересно, татуировки были нанесены на кожу уже после смерти, на снимках кожа еще не отошла от прикосновений иглы и была розовой и распухшей. Никаких улик, никаких зацепок…
Он устало оглядел кабинет, здесь ничего не трогали, пока его не было. Все в бумагах, доска в снимках и записях. Долго же он гонялся за тем педофилом. Больше десятка жертв, хитрый был сукин сын. Но он его вычислил, он всех вычисляет рано или поздно.
Кем бы преступник себя не считал, в первую очередь, он человек. А человек всегда совершает ошибки, это закон природы. И всегда есть определенный маршрут, выстроенный в голове преступника, даже если ему самому он кажется гениальным и запутанным.
Никто не идет по дороге «вникуда». Даже «вникуда» является целью, а это уже последовательность, главное, угадать шифр последовательности, найти детали, которые помогут вернуть к самым истокам и размотать все до самого конца.
Портнов сдирал снимки с изображением детей, как замер. Этот мальчик ему хорошо запомнился, такой красивый — белокурый, с большими серыми глазами… Его так и не нашли, но что за чертова жизнь!
Григорий Захаров… Мать все ноги истерла и все глаза выплакала. У нее были близнецы, похожие как две капли воды. Семилетнего мальчика он забрал, а девочку не тронул… Но мальчика так и не нашли…
— Заходи, — он почувствовал присутствие Аллы по запаху ее духов, она всегда носила их и когда-то они кружили ему голову. Да и чего скрывать, и сейчас он задрожал от их низких ноток.
Алла подошла близко и у Портнова засосало под ложечкой. Он соврал, ее заявление о том, что выходит замуж, было смерти подобно. И на что он надеялся, самодовольный чурбан…
— Я решила, что не виновата перед тобой. Как ты сам говоришь люди сами решают, как им жить и как им убивать. Так что, будем работать?
— Только смерть дано далеко не всем себе выбрать, многие уходят раньше времени и не по своей воле… — грустно ответил Портнов и обернулся. — Я рад за тебя и хватит носиться со мной, словно с мальчиком. Конечно, будем работать. Кто же будет работать, если не мы, Алла?
Алла кивнула и улыбнулась с большим облегчением.
— Я и не думала носиться. Принесла тебе свежие снимки. Тут все.
Портнов смахнул остатки следов последнего расследования с доски и принялся крепить фотокарточки на магнитах.
— Молодая женщина, возраст от двадцать двух до двадцати пяти, личность пока не установлена. Обнаружена в квартале на пересечении улиц Жукова и Маратова, обнаружена без одежды. Левая грудь отрезана, вырван язык. Все это после наступления смерти, то есть, жертва не мучилась. Полового насилия также не обнаружено, и с увечьями все.
Портнов покачал головой. Будто, этого недостаточно, но зажмурился от удовольствия. Наконец то, работа… Как ему всего этого не хватало.
— Причина смерти?
— По предварительной версии смерть наступила от инъекции, следы от уколов иглы обнаружены за обоими ушами, симметрично. На руках и ногах тоже, она была наркоманкой в прошлом, в крови ничего не обнаружено, кроме цианида калия. Просто, но верно и быстро… Если бы не надписи, ее бы отвезли в морг и анализов никто бы и не делал. В руках был сборник Шекспира. Вот…
Портнов посмотрел на снимок.
— Книга…
— Сейчас она на экспертизе на предмет отпечатков и примесей, как закончат, сразу направят тебе, я распорядилась.
— Спасибо… — прошептал Портнов.
— Да… — кивнула Алла. — Она работал на улицах, проститутка, в основном в этом квартале, так что, может кто из клиентов оказался этой мразью…
— Клиент бы ей воспользовался в любом случае, — тяжело вздохнул Портнов, — а тут, никаких признаков насилия и полового акта. Только стихи…
Он достал из кармана лупу и приблизил к одному из снимков.
— Это сонет Шекспира в оригинале…
«I grant I never saw a goddess до —
Му mistress when she walks treads on the ground.
And yet, by heaven, I think my love as rare
As any she belied with false compare.[5]
— Это знаменитый сонет, я его помню… — прошептала Алла.
Ее глаза на звезды не похожи,
Нельзя уста кораллами назвать,
Не белоснежна плеч открытых кожа,
И черной проволокой вьется прядь.
С дамасской розой, алой или белой,
Нельзя сравнить оттенок этих щек…[6]
— Хватит! — бесцеремонно прервал ее Портнов. — Пожалуйста, хватит, не отвлекай, я читал
