Ольховатская история - Владимир Георгиевич Кудинов

— Бабушка Варька!.. Ирочка приехала?

Нынче мальчонке в школу, и мы привезли букварь. Однако и пестрая книжка была интересна ему не более получаса — такой непоседа.

Саша носит нам молоко и делает это с охотою. Уж если не обнаружится в доме конфетки, отведут попастись в клубнику, сладкий горох, морковки, на худой конец, надергают.

Сегодня нашелся редкостный фрукт банан. А в бидон, разумеется, была брошена хлебная корка. Но это затем, чтоб не погубить корову.

Со вторым бидончиком Саша прошел к нашей соседке, бабушке Кристе.

После прошлогоднего инсульта Кристя зимовала у сына в городе, в котором и сорок-то не видать. И хозяйство свели на нет, ни куренка, ни кошки не осталось. А сейчас у нее были кислые блины с тертой бульбой, мороженая рыба, опущенная в бидоне в колодец, привозные яйца «с нейкими синими номерами». Да вот это молоко. Банана не оказалось, и Саша воспринял это как надувательство.

— Вы что же думаете, — заявил он, — из-за сухой корочки вам будут молоко носить?! Купляйте корову!..

«Купляйте», и весь тут сказ. Да кому ж ходить-то за нею, бестолочь ты, Саша…

ДЕВОЧКА И АИСТЫ

Еще вчера, проходя под тополем с буслянкой[11], можно было угодить под упругую струю птенцов: пачкать в жилище — не в правилах аиста, это же вам не курица, а молодые, их нынче трое, только-только пробовали крыло.

И вот сегодня слетели. Рано утром мы вышли во двор, увидели все семейство на высоком коньке нашего сарая. Это как раз на полпути от буслянки до болота с лягушками. Рдяные солнечные блики играли на белом оперении птиц.

— Господи, до чего же красиво! — счастливо вздохнула моя сестра. Проездом из Чехословакии, где Люда живет и работает, она вместе с дочерью, первоклашкой Катькой, завернула к нам на несколько дней.

Кате было обещано парное молоко — городская девочка, для нее это было внове, земляника с грядки, стручковый горох, аисты, пенье петухов, русская печь и все такое прочее. Молока нам понаносили соседи, землянику еще не всю ободрали юные сладкоежки, а горох я и сам люблю, две грядки под него отводим. К тому же совхоз каждый год засевает у села большое поле смесью гороха, овса и вики.

И вот теперь пожаловали аисты.

Стреха сарая — островерхая, соломенная. Она единственная в своем роде во всей нашей округе, и я не собираюсь менять ее даже на черепицу, не говоря уж о жести, шифере или рубероиде. Хочется по возможности сохранить усадьбу такой, какой она была при прежних хозяевах. Последняя соломенная крыша в округе, и как бы не последние аисты…

— Катя, Катя!.. Аисты!.. — встрепенулась жена и побежала в хату будить девочку.

Та выскочила в одних трусишках на темную от росы стежку, стала шарить заспанными глазами по траве.

Аисты были обещаны. Но не было сказано, что это такое.

…Понимаю, что последний аккорд этой записи малооригинален, о подобных вещах теперь повсюду твердят. Но что поделаешь?..

ЗАКАЗЫ

Перед нашей поездкой в город пришла бобылка Ладя, попросила привезти килограммов пять круп, какие ни попадутся, и постного масла, если это возможно. И тех сердечных таблеток, что кладут под язык.

Миша Яволь заказал питание для плоского фонаря, десяток пачек «Примы». Гродненской желательно.

Мешок перловки и четыре мешка сухарей ему привез в прошлый выходной старший сын. Сухари Женик набрал в заводском общежитии, где жил до недавнего времени, до женитьбы. Там хлопцы крестьянские и хлеб берегут.

И всяк неловко упоминал о дрожжах — в городе дрожжи тоже редкость.

САША И ЧЕСНОК

Ячмень в тот год уродился на славу. А погода, как теперь это водится, не баловала. И доставалось всем — и людям, и коням, и технике.

Саша, наш молодой парторг, мотался по бригадам, сушил зерно с женщинами на току. Застать его дома, конечно, было невозможно.

Я говорю лишь о том, что видел сам. Вот и видел я Сашу всегда по случаю, то в одном месте совхозных угодий, то в другом. Однажды столкнулся в Минске в дверях Дома книги: сотрудники издательств, редакций журналов и газет, словом — Белкомиздат был шефом совхоза. И как-то — на току, где он работал совковой лопатой, подменял кого-то.

Однажды в конторе к нему подошла Егоровна, бывшая учительница. Она давно на пенсии, ведет хозяйство. У нее отличные сливы, куры, лук, чеснок, огурцы, справные поросята. Весной к ней приходят за семенами.

— Саша!.. — обрадовалась Егоровна. И вдруг спросила о том, чем больше всего сейчас была жива: — Ну, как у нас дома мой чеснок?

Саша глядел на нее непонимающе. Наконец до него дошло, сказал устало:

— Ат, Егоровна! Я не знаю, какой у меня чеснок, я знаю, что у меня ячмень хороший!..

ВОСПОМИНАНЬЕ МИЛОЕ О ДЕТСТВЕ…

Мы не столько собирали грибы, сколько плутали. Надо было выходить на солнце, а на пути либо непролазный бурелом, либо черно-сизое от голубики (дурницы) болото. Откуда только что и взялось. Я уж и себе, и солнцу перестал верить, лазал на сосну, на триангуляционную вышку. Слепой, что я мог с нее увидеть… Совсем не знали мы этого крыла леса.

Наконец вышли к полю. Вдали виднелась какая-то деревня, в кустах пас коров дядька.

— Как выйти к Яворам? — спросили мы.

Пастух оказался дедком, высоким, худым, в зимней шапке и резиновых сапогах.

— Та́мака Яворы… — Он столь энергично рубанул рукою воздух, что рука заметно потащила его. — За горкой, километров са три.

— Но там болото…

Дедок стал объяснять, как миновать то болото, какой стежечкой идти и где сворачивать, и вновь рубил воздух, и вновь сухая рука тащила его, и я заметил — все время несколько в иных направлениях.

— Вы меня простите, — вдруг засмущался он. — А гадюк на болоте много?

— Вчера одна все сворачивалась на тропе, но это не тут, а сегодня нет, не видели.

— Бр-р!.. — поежилась жена.

Мы показали дедку наши бедные лисички, потом закурили. От коров прибежал веселый кобелек.

— А я пасвил на том болоте коров, — сообщил дедок, по-прежнему смущаясь. — Неколи, в детинстве. В селе вяселле[12], всем же хочется погулять, — вот меня и отправили. У батьки было семь коров, у соседа — три, еще у одного соседа… Коровы, — это не теперь, теперь они одна к одной привычные, — коровы дерутся, но меня не трогают, уважали, наверно, потому что мне мало годов было́. А тут буря! Молния за молнией! Коровы бесятся!.. Что такое, думаю!.. Оказывается,