Там, где поют киты - Сара Харамильо Клинкерт
Остальные животные оборонялись в силу инстинктов, унаследованных от родителей, которые, в свою очередь, унаследовали их от своих, и так повелось еще задолго до того, как их вытеснил человек: дятлы и мотыльки нападали на деревья, лисы — на кроликов, опоссумы — на птичьи гнезда, муравьи — на листву. Броненосцы прятались в своих бесконечных норах, а скорпионы — между каркасом кровати и матрасом. Пчелы упорно лепили свои ульи в самых потайных уголках дома, а лианы усердно их оплетали зелеными руками.
Канделария не раз подслушивала разговоры отца с деревенскими жителями, которые все время его упрекали за то, что выстроил такой дом — совершенно не в ладу с местностью. «Бесполезно бороться с природой, — говорили ему. — Она все равно возьмет верх». А теперь не было и отца, чтобы вести борьбу. У матери не было на это настроения, она даже перестала искать круглые камни в коллекцию. Тобиас продолжал сидеть без движения под лавром, а Габи де Рочестер-Вергара еще не приехала в Парруку, потому что разделывалась с третьим мужем и придумывала, как исчезнуть с деньгами, не оставив следа. В этом она была мастер — хотя, кто знает, возможно, ей просто повезло предыдущие два раза. Так что Канделария забиралась на крышу и глядела на дорогу в бинокль брата, ожидая возвращения отца и не подозревая, что скоро приедет вовсе не он, а она — Габи.
Скоро Канделарии все надоело. Надоело накрывать стол на четверых, а есть за ним одной, надоело трясти Тобиаса, чтобы вывести его из оцепенения, в которое он впадал от своего варева. Надоело открывать окна у матери в спальне, потому что стоило ей выйти за дверь, как мать захлопывала их обратно. Надоело изо дня в день следить за матерью, притворяясь невидимкой, чтобы та не заметила. Присев на корточки в углу, она разглядывала круглые камни, но ей надоели и эти неподвижные глаза, безразличные, как у жаб в аквариуме. Ей осточертело питаться одними фруктами и хлопьями, но приходилось и дальше их есть, потому что ничего другого готовить она не умела. Зерна и семечки, которые она роняла на пол кухни, начали прорастать в щели между досками, и не успела она оглянуться, как дом стал напоминать теплицу.
Матери она ставила еду на окно, а брату — между ног, скрещенных в позе лотоса. Ноги у него были такие тощие и кривые, что не отличались от корней лавра, под которым он сидел. Канделария так и не знала, корни или птицы в конечном счете приканчивают угощение. Однажды она видела, как желтоногий дрозд попытался свить гнездо в волосах брата, и с тех пор следила, чтобы такого не случилось. Вдруг выведутся птенцы, а Тобиас проснется и их потревожит? Так что каждый день с утра она принималась расчесывать ему волосы гребешком и стряхивать с него муравьев. Потом садилась рядом и разговаривала с ним. Так она научилась ни от кого не ждать ответов.
В конце концов Канделарии надоело, что говорит только она одна, и тогда она позволила словам исчезать в какой-то точке ее горла, не дойдя до губ. Она перестала слышать звуки во всем вокруг, потому что больше не было отца, который обратил бы на них ее внимание. Когда шел дождь, капли стучали повсюду, но она прислушивалась к ним все реже и реже. И деревянные столбы на рассвете скрипели, будто их пытают, но их стоны уже не были слышны. Когда у кроликов народились крольчата, Канделария провела целый день, вешая колокольчики на шею тем, у кого еще их не было, а потом заметила, что они уже не звенят так, как прежде. Дон Перпетуо кричал меньше, а ручей журчал не так громко, как в сезон дождей. А в доме была только тишина, и Канделария в конце концов тоже затихла, потому что, как говорил отец, надо присоединяться к врагам, которых не можешь одолеть.
В тишине она отпугивала лис, вытряхивала моль, избавлялась от бесконечных муравьиных верениц. В тишине выгоняла скорпионов из комнаты, чтобы не придавить их, ложась спать. В тишине заходила к матери убедиться, что та не окоченела. Канделария подносила палец к ноздрям матери, проверяя, дышит ли она. И по-прежнему лазила на крышу. Машина, которая должна была привезти отца, так и не показывалась на дороге, не разбрызгивала грязь по канавам. В те дни, когда Канделарии казалось, что она лопнет от нетерпения, когда слова уже не умещались внутри, она набирала полные легкие воздуха, зажмуривалась и кричала так, что плоды падали с деревьев. Как всегда, ей отвечало только эхо, а потом все снова погружалось в тишину. Обратно в тишину. Криков не хватало, чтобы ее одолеть.
Вскоре после того, как миновало второе полнолуние, Канделария увидела их. Еще тощие, но решительно тянущиеся вверх. Уверенно вплетающиеся повсюду, где есть за что уцепиться. Зеленые, тугие, хвастающие своей жизненной силой. Угрожающие и привычные одновременно. Руки лиан, которые уже дотянулись до самой верхней части крыши, как раз туда, где Канделария сидела и смотрела на дорогу. Они уже заключили весь дом в свои пугающие объятия. Оставалось только укрыть верхушку. Она вспомнила слова местных жителей и поняла, что природа побеждает в этой битве: отца уже не было, а ни она, ни мать, ни брат не давали отпор противнику.
Нетвердыми шагами она спустилась с крыши и принялась осматривать дом обновленным взглядом. Рассматривала каждый уголок, будто в первый раз. И многое увидела. Увидела, насколько разрослись внутри дома растения. Увидела, с каким упорством плесень разрисовывает стены, а корни лавров лезут в трубы. Они уже показались из унитазов. Канделария хотела наполнить ванну, открыла кран, а когда вернулась через несколько минут его закрыть, то обнаружила, что в ванну чего только не налилось. Она поняла, что бассейн превращается в пруд с такой мутной водой, что дна уже не разглядеть. Заметила, как быстро от дождя преет дерево и сползает черепица, как он пожирает берега ручья и заставляет двигаться даже камни. В апреле часто идет дождь, это она знала — лучшее время, чтобы купаться в полноводных затонах, ловить пиявок для процедур матери или ядовитых лягушек для Тобиаса. Чего она не знала, так это сколько проблем возникает из-за дождя. Она подумала об отце. Он-то справился бы со всеми этими проблемами. Но его тут больше не было.
Она пошла на кухню и достала все кастрюли. Выстроила
