У смерти твоё имя - Диана Аркадная
Пса она замечает у дверей пристройки – той самой, бывшей карцером. Тяжело переваливаясь с одной ноги на другую в вязком снегу, девушка приближается к освещенному только парой садовых ламп зданию. Она не взяла даже телефон, чтобы сейчас иметь возможность подсветить себе фонариком.
Сабина помнит, что Чиркен закрывает двери на ключ, который носит с собой. Наудачу она тянет дверную ручку, и та внезапно оказывается незапертой. Зайдя внутрь и пропустив вперед Виза, девушка в неверном свете уличных огней находит выключатель, и спустя секунду темнота рассеивается мутными стеклянными бра. В воздухе все так же пахнет пылью, но теперь к запаху старости добавляется еще какой-то. Не крови, нет. Он знаком девушке, но сказать определенно, где он ей встречался, она бы не смогла.
– Ты здесь ее нашел? – спрашивает пса Сабина, неверным шагом продвигаясь вперед.
Виз тихо рыкает, словно в подтверждение ее слов, и ведет девушку дальше, туда, куда она не решилась заглянуть в свой первый визит.
Решетчатая дверь в последнюю камеру на этот раз оказывается распахнутой. Если бы не стальные прутья на окне и дверном проеме, она бы ничем не отличалась от любой другой комнаты в доме. Тканевые обои, кое-где исчерченные царапинами и даже распоротые чем-то острым, односпальная кровать, накрытая мягким пледом, книжные полки. Стены увешаны фотографиями, на которых изображено, по всей видимости, большое семейство Пашуковых в разные десятилетия.
Сабина садится на кровать и, уперев руки по бокам от бедер, еще раз внимательным взглядом проходится по тому, что видит. Здесь ее подопечному довелось провести много дней. Каково это было – быть запертым в этом месте собственным отцом? Девушка опускает глаза на так и зажатую в руках кепку. Что, если у Чиркена были иные причины держать сына под замком, нежели просто забота о его психическом состоянии? И что, если ее решение выждать, прежде чем открыть правду перед главой дома, было на самом деле опрометчиво?
В углу на узком столике вперемешку лежат какие-то папки и деревянные заготовки вместе с инструментами для резьбы по дереву. Протянув к нему руку, Сабина наугад берет одну из папок и открывает. Внутри оказывается подшивка чьих-то рукописных писем, довольно старых на вид. Почерк и бумага отличаются, но почти везде есть строки, подчеркнутые карандашом.
«Парушу нашли у оврага за болотцѣмъ…»
«Не хочу тревожить на фронте тебя дурными вестями, но у нас завелся… – дальше неразборчиво. – Марью Ивановну нашу скончал, Залепиных и Кучкиных полное семейство. Кому только совести хватило в такое-то время душегубствовать…»
«Уже с десяток мужиков ни слуху, ни духу. Может, зверье какое повадилось драть, все в гору шли и не вернулись. А не идти нельзя – с голоду пухнем».
Больные глаза слезятся от напряжения, и девушка откладывает бумаги обратно на стол. Так вот откуда те записи, что она находила у Тимура в комнате. Вероятно, у него ушло немало времени на то, чтобы скрупулезно изучить все и подвести итоги, только вот какую цель он преследовал этим? Это не похоже на праздный интерес.
Сабина проверяет каждую книгу, полку комода и стола, даже заглядывает под кровать. Последнее неожиданно приносит свои плоды: в самом углу, полном пыли и мелкого бумажного мусора, лежит небольшая коробочка. Сабина вынуждена лечь на холодный пол животом, чтобы достать находку. Виз тоже пытается сунуть нос под кровать, кажется, считая все происходящее игрой, но девушка отпихивает его морду. Достав коробку и отряхнув от грязи, она открывает ее. Внутри оказывается видеокамера, похожая на те, что используются для экшен-съемок.
Может ли это быть та самая, карту памяти которой она просматривала на телефоне? Поднявшись, Сабина пережидает приступ слабости и накатившей головной боли, а затем, устроившись на все той же кровати, включает устройство. К сожалению, ее ожидает разочарование: на цифровом хранилище оказывается всего одна-единственная видеозапись. Помня о содержании других видео и ни на что не надеясь, девушка все же включает проигрывание.
На записи она видит себя. Угол съемки странный, словно та велась откуда-то с пола. Виден ее пост медсестры. Время, кажется, ночное – в коридоре, залитом слабым светом ламп, пусто, двери в палаты закрыты. Сабина на видео что-то записывает в компьютере, склонившись над столом, потом тянется за небольшим пакетом, оставленным в углу стойки, и, поднявшись, скрывается за поворотом. На этом запись обрывается.
Девушка смотрит видео еще раз, затем еще и еще. Итак, Тимур каким-то образом следил за ней в то время, когда она продолжала работать в больнице. Но есть что-то еще. Она ставит запись на паузу в момент, когда запечатленная на съемке Сабина берет в руки пакет. Что это? Она не имела привычки брать с собой на смену перекусы.
Перекусы…
Задыхаясь от пришедшей в голову догадки, девушка судорожно жмет на кнопку зума, стремясь увеличить кадр как можно больше. Качество картинки выходит низким, но она все равно узнает пакет: белый, с разноцветными смайликами, соединенными в круг. Им раздавали такие на медицинской конференции в середине августа вместе с блокнотами и прочим мерчем. Сабина не стала брать сувениры, а вот Любовь Григорьевна прихватила несколько.
Именно в таком пакете она оставила для нее ужин в злополучную ночь Машиной смерти. Прежде девушка гадала, как убийца узнал, в какое время она отлучится на перерыв. А он мог просто наблюдать за ней и выгадать нужный момент, чтобы разыграть свою кровавую пьесу…
Сабина подрывается с места, но резкий приступ тошноты опускает ее на пол. Виз подскакивает к ней и принимается скулить, суетясь вокруг в преданном собачьем беспокойстве. Переждав, пока дурнота отступит, девушка откидывается спиной на ножку кровати. Она сгибает колени и опускает лицо в
