Черный снег - Пол Линч
У меня сколько-то фунтов припасено, купить новую скотину. Тут либо заново отстраиваться, либо все продавать. Эскра считает, нам надо уезжать. Я ничего продавать не буду, ей-ей.
Макдейд покачал головой. Иисусе Христе, сэр. Такое нам никак не сгодится.
Он встал, взял торфяное масло, и запечатал его, и поставил обратно на полку, и развернулся опять, и застыл на месте, принялся чесать синюю челюсть. Глаза у него загорелись неким замыслом. Я знаю, где можно добыть груду камня хорошего качества. Сколько хочешь. И стоить это тебе ничего не будет, и никому никакого беспокойства. В этой точке времени им никто не владеет. Только одно надо: чтоб ты про то помалкивал.
В субботу утром перед Рождеством это было, когда Джон Волокита пришел к нашему дому с железным прутом в руке. Я видал, как он подходит, в окошко спальни, заиндеветое напрочь, и не успел еще и хорошенько разглядеть его и какую беду он притащил, что-то во мне сообразило навстречу ему не выходить. Я спрятался сбоку от окна и смотрел, как он заходит во двор, и видал я, что он чудной, щеки все красные, будто лицо у него в огне, и голова запрокинутая. Орал мое имя. Козляка. Козляка Билли, паршивец ты. От воплей его обычный день кубарем покатил к чему похуже. Сердце у меня дернуло, как выстрелом. Подумал я, он сбесился оттого, что, может, выяснилось насчет машины в поле, и, может, он решил, что я про него проболтался. И еще одно там было, то, что мы сделали под деревьями с той малявкой Молли Мох после того, как пошли повидать ее, о чем я говорить не стану. Я с тех пор его сторонился, а теперь он заявился сам, в голосе у него буйство, и все орет да орет, меня кличет. Внизу старушка мучила какую-то пьеску для пианино, «Сплети мне беседку»[19] или какую-то подобную срань, и я услыхал, что пианино посреди мелодии умолкло. Я медленно сошел вниз, боялся, что скрип половиц меня выдаст, и тут старушка выходит из гостиной, лицом вся белая, и такой взгляд мне отвешивает. Говорит, этот юноша Волокита подошел к окну, пока она играла, постучал в стекло железным прутом, в комнату смотрел с дикой ухмылкой на лице. Было во взгляде его нечто до того адски ужасное, что ее перепугало. Говорит, глаза у него вращались так, будто не в себе он. И вот она стояла в прихожей, глядя на меня, прижав руку к животу, будто, если вот так ее там держать, нам обоим это поможет не беспокоиться, и затем она тихонько позвала старикана. Я ей прошептал, что видел, как старикан вышел из дому. Пошел за ней в кухню, и она вот что придумала: заперла заднюю дверь, и правильно сделала. Волокита заходит сзади и заглядывает в окно, прут железный у него в руке толстенный, тук-тук по стеклу. И вот он уже у задней двери, пытается в дом проникнуть, и давай колотить в дверь ужас как, и дверь вся тряслась, и у старушки такой странный звук из горла. Я пошел к печи и взялся за кочергу, просто на всякий случай, дверь вся содрогается, так ее сапогами пинают. Волокита без передыху орет: ах ты Козляка, сучара ты сучара. Мне жуть как стыдно было, и я боялся, что он может сказать что-нибудь такое, что меня сгубит, и было видать голову его, темное пятно, на волнистом стекле в задней двери. И тут я в главное окно увидел, что от хлева спешит старикан, не то что бегом, а будто весь такой спокойный, и Циклоп с ним рядом, и потом мы слыхали только бум и видели, как Волокиту тащат за волосы через двор. Старикан уложил его наземь и склонился над ним с кулаком, вмятину на нем оставил что надо, смачнейший из тумаков, какие я последнее время видал, и Волокита свернулся бестолковой кучкой, прут его железный укатился в сторону. Похож был на пугало, из которого набивку вытащили, и старушка-то побелела, когда мы во двор вышли, старикан посмотрел на нас, хоть бы хны ему. Все в порядке, говорит. Глядит на меня. Это ж Пата Волокиты сынок, верно? Принялся качать головой, будто печально ему за него. Опять этот парень голову потерял, чокнутый, как целый мешок ворон. Старушка мне говорит, иди найди Здоровяка Мэтти, а старикан говорит, что отправил того домой пораньше. Шлет меня добыть веревку, и я иду в хлев и беру со стены сколько-то, где она висит на здоровенном гвозде, и думаю о том, с каким удовольствием я смотрел, как Волокиту колотят вот так вот, а коровы глядят на меня тупо да фыркают. Старикан, он-то связывает Волоките руки за спиной на случай, если он еще каких хлопот решит нам задать, а я смотрю на него вот такого, и мне его жалко. Ну и ставит он его на ноги и прислоняет к стене, чокнутый взгляд у него весь делся из глаз, и вид как у ребятенка, неуверенного и слабого. Старушка шепчет, спрашивает, что он с ним собирается делать, а старикан глядит на нее и говорит, сдам его сержанту Портеру. Она смотрит на него, и качает головой, и говорит, чтоб лучше вел к его отцу, ты его сейчас отдашь гарде[20], и на Рождество его ушлют, и кто знает, надолго ль, и места те преступные. Но старикан качает головой. Это серьезное дело, Эскра, говорит. Кто-то мог пострадать. Старушка говорит мне, она все еще дрожит от потрясения, но вот смотрю я на нее тогда, и, на мой глаз, у ней все хорошо. Стою я чурбаном посреди двора и не хочу, чтоб она расспрашивать меня начала о чем-нибудь, но она все равно начинает, и я ей толкую, что мы дурили немножко, но то было сколько-то назад, и что он жуть как странно себя вел, а потому я перестал с ним водиться, а она такая стоит и качает головой. Держись от него подальше теперь, слышишь? Все это время в голове у себя я видел ужасное, не глупости, которые мы раньше
