Моя мать прокляла мое имя - Анамели Сальгадо Рейес

– Ну так почему сейчас?

– Ага! Вот это подойдет, – говорит Ангустиас и достает черное платье до колен. – Я разрешаю тебе выпить кофе сегодня и только сегодня, потому что пытаюсь тебя задобрить. Знаю, ты не в восторге от такого неожиданного переезда.

– Я вообще не люблю неожиданности.

– Да, но в последнее время ты слишком раздражена. Прости. Я тоже не особо радуюсь этой поездке. Ну так как, сработало? Ты еще сердишься на меня? (Фелиситас пожимает плечами.) Победа! – кричит Ангустиас и бросается ее обнимать.

Фелиситас вырывается:

– Зубы ты, конечно, не почистила?

Ангустиас мотает головой и направляется в ванную. Вскоре туда же идет Фелиситас, с полотенцем в одной руке и чистой одеждой в другой.

– В каком смысле «едем в город»? Куда именно мы едем? – спрашивает она, снимая пижаму и шагая в душ.

– Нам нужно попасть в библиотеку и кое-что разузнать. Ты же хотела выяснить, как перевезти бабушкино тело в Мексику, помнишь? – Ангустиас старается перекричать шум воды. – Или ты уже на этом не настаиваешь?

– Нет-нет! – кричит в ответ Фелиситас. – Мы должны это сделать.

– Я так и думала, – вздыхает Ангустиас. – Ну а потом нам надо сходить в похоронное бюро и рассказать им о нашем новом плане.

– Разве мы не собирались для этого к тете Самаре? – спрашивает Фелиситас, выключая воду. Ангустиас ждет ее у края ванны с протянутым полотенцем – так она обычно делала, когда Фелиситас было пять лет. Фелиситас морщит нос и берет полотенце, которое положила сама.

– Я думала об этом, – говорит Ангустиас, набрасывая свое полотенце на голову дочери, взъерошивая ей волосы. – Я просто считаю, нам стоит сначала попробовать все узнать самим, понимаешь? Давай проявим самостоятельность. Кто знает, сколько еще раз нам придется просить ее об одолжении?

– В смысле? – удивляется Фелиситас. – Разве мы не уезжаем?

– Конечно, но я имею в виду до того, как мы уедем. Самаре уже пришлось не спать всю ночь, чтобы нас встретить, она помогла нам здесь разместиться, два утра подряд поила кофе, предлагала обед и ужин…

– Хорошо, хорошо, – перебивает ее Фелиситас, – я поняла.

Ангустиас уверена в обратном. Она сама не особо себя понимала. Ощущение в животе – болезненная смесь стыда, раздражения и вины. Непривычные эмоции вызвали у нее изжогу и помешали насладиться утренним кофе.

– Значит, завтрак мы просто пропускаем? – спрашивает Фелиситас, пока Ангустиас сушит ей волосы.

– Нет, конечно. Мы пойдем куда-нибудь поесть. Я угощаю.

– А кто еще должен угощать? У меня денег нет.

Ангустиас шутливо отталкивает ее и скрывается в душевой кабинке, где проводит немыслимо много времени. Ей жаль тратить воду, но она не может заставить себя ее выключить. Каждые пару минут она поворачивает кран и увеличивает температуру, пока вода не начинает обжигать. Ее кожа сначала розовеет, затем краснеет. Поглощенная разговором, который разворачивается у нее в голове, она не чувствует боли. Как ты думаешь?.. – Нет. – А что, если?..

Ангустиас недоумевает, как это Самара может весело смеяться при воспоминаниях об Ольвидо, а сама она – нет. Она же все-таки ее дочь. Интересно, Ольвидо когда-нибудь смеялась, вспоминая о ней? Испытывала нежность? Наверное, да. Ведь, как бы то ни было, Ангустиас подарила Ольвидо семнадцать лет, наполненных счастливыми моментами.

Просто хорошими моментами.

Нет. Счастливыми. Она была счастлива. Я была счастлива, повторяет про себя Ангустиас. Я была счастлива. Я любила маму. Мама любила меня. Я любила маму. Мама любила меня.

Конечно, мама ее любила. Именно это она сказала Фелиситас накануне вечером. Ольвидо просто разозлилась. Можно злиться на того, кого любишь, и любить того, на кого злишься. Фелиситас миллион раз злилась на Ангустиас. Бывали дни, когда Фелиситас не желала с ней разговаривать или даже смотреть на нее, но любить ее она не переставала. Если бы Ольвидо действительно ненавидела Ангустиас, она бы не звонила ей каждый месяц. Если бы Ангустиас действительно ненавидела Ольвидо, она бы не подходила к телефону. Да, она была обижена, но какая дочь хоть раз в жизни не испытывала обиды на мать?

От школьных подруг Ангустиас наслушалась всяких душераздирающих историй. Историй о внешности. Мама назвала меня толстой. Она назвала меня анорексичкой. Она постоянно напоминает о шишке у меня на носу. Как думаешь, сколько стоит пластика носа?

О вмешательстве в личную жизнь. Мама отобрала у меня телефон, чтобы прочитать мои сообщения. Она перевернула вверх дном мою комнату, потому что решила, что я принимаю таблетки.

О насилии. Она клянется, что не хотела бить меня так сильно, – призналась ее подруга Лесли, рыдая в школьном туалете. Я… я не знаю. Мне нужен еще тональник, надо получше замазать синяк.

Я любила маму. Мама любила меня. Но Фелиситас она не любила, так ведь?

Ангустиас отшатывается назад, когда кипяток бьет ее по лицу. Резкий сигнал тревоги спасает ее кожу от ожога, но не спасает сердце. Слова, которые она твердила про себя, смывает вода.

Глава 14

Фелиситас

Фелиситас полюбила читать в тот день, когда обнаружила, что книги бесплатны, – по крайней мере, в библиотеках. Поскольку зарплаты Ангустиас хватало лишь на оплату жилья и еду, они не могли позволить себе ни интернет, ни кабельное телевидение, ни видеоигры, ни какой-либо иной способ развлечься, кроме радио, песни на котором повторялись слишком часто и приедались им обеим, и обычных телевизионных каналов, где интересные передачи шли только по будням. Походы в кинотеатр случались редко. О том, чтобы поехать в отпуск, не могло быть и речи.

Фелиситас еще ходила в детский сад, когда впервые оказалась в школьной библиотеке и, проглотив за один вечер взятую там книгу, поняла, что для того, чтобы убежать от реальности, не нужно ни за кем наблюдать и никем притворяться. Потом она узнала о существовании публичных библиотек. Возможности открылись безграничные.

Каждый раз, когда они переезжали на новое место, больше всего Фелиситас нравилось находить городскую библиотеку. Прохаживаясь между стеллажами, она представляла, как будет приходить сюда каждый день, сначала в детский отдел, затем в подростковый, а затем и во взрослый. Она будет расти, а книги – становиться толще, и вот однажды, когда Ангустиас еще будет рядом, она вернется в детский отдел, чтобы читать своей собственной дочери.

Фелиситас не представляет своего взросления в публичной библиотеке городка Грейс, поскольку они точно здесь не останутся, так что она входит в здание с привычным для нее хмурым выражением лица. Но оно мгновенно сменяется изумлением.

Публичная библиотека Грейс меньше всех тех, где ей доводилось бывать. Однако количество книг здесь, похоже, превышает