Сто мелодий из бутылки - Сания Шавалиева
Сердце подпрыгнуло к горлу, когда увидела листья белены. Вчерашней боли Ася не почувствовала, кожи коснулась прохлада. Сегодня Каттана лепёшку примотала бинтом – через подбородок к затылку. Заглянула Асе в глаза.
– Нарся (как)?
Ася кивнула, вздохнула и на секунду закрыла глаза.
– С Каттаной сходи за хлебом. – Гульчачак противно, резко, как из чирия гной, выдавила из себя слова.
Эта постоянная сварливость делала её мелочным и неприглядным человеком. А то, что она легко выходила из себя при одном только виде Аси, лишь увеличивало тревожность, нервозность и непослушание. Несправедливо ощущать себя виноватым за то, чего ты не совершал. А уже совсем становится одиноко, когда из-под тебя, как из-под собачонки, выдёргивают матрас, швыряют в лицо платье.
– Собирайся, быстро, Каттана на улице ждёт.
– Не пойду, – несмелым протестом Ася попыталась разорвать порочный круг.
– Чего?!
Да что ж такое! Если бы Ася вовремя не отскочила, ей бы прилетело подушкой по спине. Вот ведь гадина! Ася чувствует, что сейчас закричит: «Да пропади ты пропадом! Всё маме расскажу!» Но ловит ледяной взгляд. Внутри разрастается холодный страх. Ещё две-три секунды Ася борется с собой и внезапно догадывается, что спасение рядом. Откинула крышку чемодана, вытащила пистолет.
«Бах! Бах! Бах!» – голосом усиливая металлические щелчки, Ася спиной уходила из комнаты. Всё делала правильно, как в фильме «Неуловимые мстители». Заметив в глазах Гульчачак растерянность, поняла, что победила, демонстративно сдула дымок, подняла подол платья, сунула пистолет в трусы.
За воротами кинулась догонять Каттану. В голове всё плыло. Какое безумие выдумает Гульчачак в отместку: угостит котлетами из ядовитой змеи, тарантула или скорпиона? Как вчера Радик пытался накормить её шашлыками из подстреленных воробьёв. Когда он стрелял металлическими скобками из самодельного ружья, Ася не особо верила, что ей предложат ветки с жареными шариками птиц. Гульчачак ела с удовольствием. Обзавидуешься только их неприхотливости в еде. Лично у Аси зародился комплекс неполноценности, словно на самодельные шампуры нанизали кошачьи какашки и заставили быть счастливой. «Какая ты дура!» – точно говорила взглядом Гульчачак и с удовольствием отрывала от трупика тонкие, как спички, косточки.
Ася на секунду зажмурилась от горячей волны воздуха. Жара была слишком живая и сильная. Ссора с Гульчачак казалась катастрофой. Ася вообще не умела ссориться, в любой конфликтной ситуации пряталась за спину отца, знала, что он всегда на её стороне. Теперь Ася боялась, что и Каттана зла на неё. Каким-то образом узнала, что они с Радиком залезли в дальний холодильник за шоколадными конфетами. По большому счёту, никто конфеты не прятал (как это всегда делала мать Аси), в свободном доступе стояли в вазочках. Но в основном они были мятыми, растаявшими, и под обёрткой неизменно роились бледные опарыши. А Радик и Ася утянули из холодильника пакет с хорошими конфетами и две бутылки коричневого лимонада. Конечно, Ася боялась, но Радик уверил, что ей, как гостье, ничего не будет.
Чтобы хоть немного сократить расстояние, Ася припустила за бабушкой бегом, но куда там! Старушка была крепка и шустра в движении. Шла бодро, не оглядываясь, словно спиной чувствовала Асю.
Ася догнала бабушку почти на перекрёстке. Вместе завернули за угол, и сразу стало понятно, что пришли. Горячо пахло свежевыпеченным хлебом. Под раскидистым деревом притаился невысокий дом – белёные мелом стены, черепичная крыша. Каттана постучалась в деревянную раму. Окно распахнулось, над подоконником застучали побрякушки, свисавшие с внутренней стороны. Там же, на подоконнике, огромными блюдцами лежали золотистые лепёшки, и над ними царил безбородый пекарь в тюрбане, сером поварском халате. С благоговением улыбнулся, с молитвой принял деньги и помог Каттане завернуть пять лепёшек в большой белый платок. И сверху добавил подарок – замысловатую корону из теста. Пока отчитывал сдачу, Ася чуть не изжарилась под палящим солнцем.
– Уф! – пыхтела она, смаргивала пот, который заливал глаза, и мечтала умчаться в тень, царящую на другой стороне.
Каттана одной рукой взяла лепёшки, второй поймала Асю за руку и, крепко сжав, повела по дороге, но не домой, а к женщине, торговавшей орехами, овощами и всякой мелочью.
Они стояли на придорожном углу, а мимо текли потоки людей: дети в рваных рубахах, женщины с мотыгами на плечах, велосипедисты с корзинами на багажниках. Дядька с бородой, в халате, в чалме толкал перед собой громоздкую тележку, гружённую помидорами, огурцами, мелкими дынями. Встревоженная юная мамаша, как на буксире, тащила за собой двух маленьких детей. Они семенили сзади, оглядывались на хлеб, помидоры, огурцы, чайхану, из которой слышались сытые голоса, и спотыкались, падали в белую пыль. Их рывком поднимали, вновь тащили, что-то выговаривали, бросая обрывки фраз в шум широкого перекрёстка.
Торговка что-то усердно рассказывала Каттане, а та кивала, иногда пыталась вставить слово. Обе кропотливо старались не забыть выдать важное. Эмоции плескались поочерёдно в разные стороны, видимо, от важности новостей. То Каттана вздрагивала и охала, то тётка возносила руки к небу, призывая кару Всевышнего. В этом разговоре Асе слышалось и щебетание птиц, и удары палочек по пластинам металлофона.
Её, дома вечно запертую в четырёх стенах перемороженного барака, узбекская жара иссушала до полуобморочного состояния. Ася изо всех сил терпела, демонстративно дёргала Каттану за руку, пристально смотрела, пытаясь дать понять, что пора бы уже кончать болтовню.
– Что такое? – улавливала женщина нервозность Аси. – Жарко? Сходи в магазин. Там сквознячок.
– Не, не, – стыдилась Ася и оглядывалась по сторонам, справа от чайханы замечала дверь с парусом марлевой занавески. Оторвала от лепёшки кусок.
– Иди, иди, – разрешала женщина и вновь зашкворчала с Каттаной на узбекском.
В магазине никого не было, под потолком гудел вентилятор, засиженный мухами. Заваленные товаром полки поднимались к потолку, но пакеты, посуда, рулоны тканей, которые в непонятном порядке, криво-косо были повсюду растыканы и разложены, создавали впечатление, что по магазину пронеслась какая-то разрушительная сила. В углу грудой стояли лопаты, мотыги. Как ни странно, на одной из полок сидела фарфоровая кукла с кудрявыми волосами, остальные куклы лежали на полу. Там было как минимум штук пять, не все целые. Казалось, будто их сбросили с высоты. У одной отлетела рука, у другой было порвано платье. Остальные беззастенчиво, открыто распластались посреди мешков и пакетов.
Особенно запомнилась одна небольшая кукла в красном шёлковом платье – такая была у соседки Нины со второго этажа. Ася перешагнула через ведро, подняла куклу: брови, подведённые
