Камни падают в море - Александр Николаевич Туницкий
В лесу было спасение, но солдат нерешительно зашагал к опушке. Он задержался в ельнике, где только что лежал, зачем-то пересчитал валяющиеся за кустом стреляные гильзы, затем вышел на дорогу и, не обращая внимания на шум в деревне, стал рассматривать своих врагов. Два танкиста были убиты. Третий — с маленькими усиками, пожилой, с морщинистым лбом, сидел, широко раскинув ноги, и смотрел на остановившегося рядом с ним солдата, губы его беззвучно шевелились, правая рука застыла на рукоятке наполовину вынутого из кобуры пистолета. Маркин наклонился, взял из его руки пистолет, сунул в карман шинели и пошел к безмолвному танку.
* * *
Странное дело: в окрестных деревнях почти не было жителей, гитлеровцы выгнали их из прифронтовой зоны, оставалось лишь по нескольку стариков и старух, которых солдаты заставляли топить печи и ставить для них самовары. Но молва об этом рейде, содержащая подробности, которые трудно придумать, перешла линию фронта еще прежде, чем части Советской Армии сломали оборону противника и стали подвигаться вперед.
Сам Маркин рассказывал очень немногое, все его внимание было поглощено главным, и все второстепенное от него ускользнуло. Да и наблюдения его были ограничены узкой смотровой щелью.
Конечно, он имел представление о моторе, так как четыре года проработал шофером на грузовике. Правда также в то, что до ранения он служил в стрелковом батальоне, который входил в состав танковой бригады, и много раз наблюдал, как механики и водители ухаживали за своими машинами, и даже помогал им. Однако сам он в тот день впервые забрался в танк. И больше того, когда впоследствии его спрашивали специалисты, какие действия он производил, он далеко не все мог толково объяснить. Его выручили смекалка, опыт шофера и подхлестывающая смертельная опасность.
Говорили, что он мог бы вести пулеметный огонь и тогда причинил бы гитлеровцам еще больший урон. Но это были пустые разговоры, потому что если бы он отвлекался от управления машиной, то, может быть, и не сумел бы благополучно вернуться к своим.
Так или иначе, но никто не мог отрицать, что солдат Маркин совершил геройский поступок.
Прыгнув в люк танка, Маркин думал не только о собственном спасении. Он задраил люк, завел мотор, сдвинул машину с места и повел ее к переднему краю. Достоверно известно, что он на бешеной скорости ворвался в деревню Крутышки. Белый танк давил гитлеровцев, разбивал грузовики, легковые автомашины, орудия и повозки. Со смехом передавали, будто на дорогу вышли четыре гуся, и Маркин притормозил, свернув в сторону, чтобы не задавить их. А затем с ходу врезался в крыльцо, на которое выскочили гитлеровские офицеры. Сам Маркин не отрицал этого, а только добавлял, что уступил гусям дорогу по шоферской привычке и что сделал это зря, потому что гусей тех гитлеровцы непременно сожрали.
* * *
Разумеется, когда танк, которым управлял Маркин, ворвался на наш передний край, его встретили сильным огнем. Никто же не мог догадаться, что им управляет свой.
Подбил танк младший лейтенант Федоров. Он выскочил из окопа боевого охранения и бросил под гусеницу две вместе связанные противотанковые гранаты. Гусеница порвалась. Танк завертелся на месте, потом остановился. Открылся люк, и из него показалась порванная, мокрая от пота нательная рубаха. Это была странная случайность, что именно Федоров подбил танк и первым встретил солдата из своего подразделения.
Не мудрено, что когда Маркин, обнаженный до пояса, вылез из танка и, не в силах стоять, свалился на землю, его сперва не узнали. Оказалось, что в последнюю перед взрывом минуту он увидел, что к гусеницам ползет Федоров, узнал его и решил, что раздавил своего командира. Именно из-за этого он и лишился сознания, хотя, конечно, тут имело значение и все пережитое им.
Гитлеровцы усилили артиллерийский огонь по нашему переднему краю, и Маркина, укутав в шинель, оттащили в укрытие. Когда солдата привели в себя, и он узнал наклонившегося над ним младшего лейтенанта Федорова, то заплакал от радости. А Федоров никак не мог понять, в чем дело.
— Ну что ты? Что ты? — спрашивал он.
Маркин объяснил, в чем дело. Оба они расчувствовались и поцеловались.
После этого Маркин рассказал о гибели двух сержантов, и это омрачило радость. Все разошлись.
Маркина накормили, переодели и оставили одного на нарах в землянке. Он очень скоро заснул.
— Просто я, ребята, был тогда в расстроенных чувствах. Всего и не понимал, что делал, — впоследствии говорил он товарищам в ответ на расспросы.
Но тут он был не прав. Если бы он не понимал, что делает, то он бы никак не мог раздавить гусеницами столько гитлеровцев и добраться до своих. Все-таки он очень смелый парень. Иначе бы он, после того как уложил танкистов, побежал в лес и ни за что не вышел бы из лесу на дорогу.
