Ломщик - Анатолий Федорович Дроздов

Анатолий Дроздов, Анатолий Матвиенко

Ломщик

Пролог

Дрон пересек границу в полночь.

Его вторжение в воздушное пространство России осталось незамеченным. Планер из композитных материалов не отражал радиоволны радаров ПВО, и к тому же цель была небольшой, трудно заметной на экранах ее станций. Незаметности способствовала и малая высота полета. Если кто-то вдруг и услышал бы стрекотание двух его моторчиков, то ничего не разглядел бы на фоне черного ночного неба.

Но дрон летел над безлюдными местами — в начале марта озера Карелии не слишком популярны для посещения. Противоракетными системами прикрыты слабо, а знаменитые комплексы С-400 и С-500 стянуты южнее, ближе к зоне боевых действий, откуда беспилотники массово стремятся проникнуть в небо Федерации. Даже преодолев оборону, они не залетят столь далеко — между Питером и Петрозаводском, тем более что здесь нет большого числа военных и промышленных объектов, представляющих интерес для врагов страны.

Но дрон прилетел из Финляндии, запущенный группой диверсантов Сил специальных операций Украины. Как только новоизбранный президент США Дональд Трамп на время отлучил их от разведданных Пентагона, пришлось опираться на свои, куда менее надежные источники. Несмотря на несмолкающий хор западной пропаганды о «полномасштабном вторжении», российские граждане, да и мигранты, не спешили снабжать Главное разведуправление противника достоверными сведениями и зачастую скармливали откровенную чушь, лишь бы получить причитающиеся евро. В том числе — о стратегическом объекте ВКС России под Петрозаводском.

Пятерка офицеров, выполнявшая задание уничтожить этот объект, прибыла в Хельсинки порознь — как обычные туристы благодаря режиму безвиза. Детали планера купили в самом обычном магазине летающих моделей, там же и двигатели, а вот систему управления и взрывчатку привезли с собой, небрежно нарушив местные законы. Как ни пытались финны сочувствовать «жертвам агрессии», но задержание военного с килограммами С-4 точно повлекло бы крупные неприятности для самого агента, а также вызвало бы дипломатический скандал с пославшим его государством.

Но не случилось. Диверсанты беспрепятственно собрали авиамодель с размахом крыла в добрые пять метров, что не более сложно, чем сложить гарнитур из «Икеи», установили электронный блок и подвесили взрывчатку. Игрушка, призванная будить интерес к авиации и развлекать владельцев, отправилась в первый и последний полет в Россию, к «особо важному объекту», разведанному неким доморощенным «штирлицем» в русском тылу.

* * *

Научный центр «Гелий» Российской Академии Наук, расположенный к югу от Петрозаводска, работал на опережение. Пусть с отсрочками и переносами сроков, однажды российский или совместный российско-китайский пилотируемый космический корабль совершит посадку на Луну. На спутнике Земли накопился единственный пригодный для добычи в обозримом будущем, но чрезвычайно ценный ресурс: изотоп гелия, позволяющий создать термоядерную энергетику с использованием его в качестве топлива. Ныне гелий-3 доступен в микроскопических количествах, его грамм стоит десятки тысяч долларов.

Допустим, его привезли. А дальше? Как шутил академик Капица: «До запуска термоядерного реактора остается тридцать лет. Всегда!», но здесь, на сейсмически устойчивых почвах Карелии российские ученые взялись опровергнуть константу Капицы и успеть с термоядерной генерацией вовремя.

Сотрудники центра ездили на работу вахтово — сутки через трое, жили в Санкт-Петербурге или Петрозаводске, куда ходили служебные автобусы. Среди них, как часто случается, были не только граждане Российской Федерации.

Максим, или как звали его на Родине — Макс, начинал трудиться на поприще, весьма далеком от ядерной энергетики. Отслужив армию и закончив БГУИР, Белорусский государственный университет информатики и электроники, он, учившийся за счет бюджета, попал под распределение и был зачислен не в Парк высоких технологий, где доходы IT-шников вполне соответствуют Восточной Европе, а туда, где никто добровольно не хотел устраиваться — в областной жилкоммунхоз. Обладая квалификацией программиста, как говорят IT-шники, разраба, он получил работу, с которой справилась бы девочка после техникума, а то и вообще без специального образования. Оклад полагался соответствующий — тысяча четыреста рублей, гораздо меньше средней заработной платы по стране. Он вносил в компьютер данные о расходе воды и оплате водоснабжения. Поскольку должность сисадмина в организации не предусматривалась, каждый раз, когда зависала локальная сеть, начальник кричал на Макса: «Немедленно устрани!» Программное обеспечение устарело, да и серверов требовалось больше, но пока молодой специалист справлялся, руководство и слышать не желало об увеличении вычислительных мощностей и покупке нового ПО. Максим чертыхался, спорил, а потом, махнув рукой, засиживался до полуночи, выправляя баги. Разумеется, сверхурочных ему никто и не думал платить. Белорусы — такие, непривередливые, как из шутки в КВН: белорусский мальчик отличается от бельгийского — он не писающий, он терпит.

Впрочем, авральный режим работы сохранялся не всегда. Улучив свободный час, Максим входил в интернет и предавался любимому занятию — мучил заданиями (промптами) Чат Джи-Пи-Ти и китайский ДипСик, а также ИИ попроще, вроде поддерживаемого российским «Яндексом». Истинное удовольствие доставляло загнать компьютерного собеседника в угол, когда тот вынуждался признать неправоту, но всячески уклонялся от капитуляции: «вы не так меня поняли», «мое утверждение верно для другой ситуации», «давайте поговорим на иную тему». Работой с ИИ можно заработать серьезные деньги, но не тогда, когда девяносто процентов рабочего времени занимает учет долгов за водоснабжение.

Дождавшись окончания двухлетней отработки, Максим положил на стол начальника заявление об увольнении по собственному желанию. «Если недоволен, можешь валить. Я таких специалистов роту, если нужно, наберу!» — психанул руководитель и вывел на бумаге размашистую визу: «Оформить увольнение с сего дня».

Получив расчет, Максим забрал вещи в общежитии, вернулся в Минск, по пути купив онлайн билет на автобус, направляющийся в Питер. Ехал не наугад: там жил одноклассник, который давно звал Максима искать удачу в городе на Неве. У него самого это получилось. Выпускник медуниверситета, Стас работал в частной клинике, где неплохо зарабатывал и купил с женой трехкомнатную квартиру, где и приютил на время приятеля детства.

Отыскать приличную работу не сразу получилось: к иностранцу, пусть из дружеской Беларуси, относились настороженно. Спрашивали рекомендации, а их у парня не имелось. Оборонные заводы и учреждения иностранца вообще брать не хотели.

Потом подвернулась вакансия в «Гелии». Конечно, там хватало своих программистов, но некоторые отправились в военкомат — кто по призыву сердца, а кто за миллионами единовременного вознаграждения и двумя сотнями тысяч ежемесячного содержания. Предлагавшиеся сто двадцать тысяч чистыми на руки (за полторы ставки) Макса вполне устроили — хватало и на квартиру в Петрозаводске, и на текущую жизнь, пусть без роскоши и излишеств, а сугубо цивильный характер учреждения не