Современные венгерские повести - Енё Йожи Тершанский
— Не хватает силенок на своем горбу бидон жира принести с того угла? — проворчал обивщик. — Неохота мне давать тележку. И так уж дворничиха лается, что я через парадное ее таскаю.
— Да брось ты! — отмахнулся гость. — Что может дворничиха против артистки! А ты за свою тележку получишь почасовую.
— От тебя? — Безимени окинул Вицишпана неповторимо презрительным взглядом.
Но тот сейчас же парировал:
— От артистки. Она сама так сказала. Да я не только бидон привезу. Еще и консервы, два ящика… Пусть себе набивает кладовку. Зато уж как придет к власти Салаши[4], вот тут-то и мы повеселимся!
Обивщик мебели хотел было отбрить хорошенько Вицишпана за Салаши, но ему помешал визгливый крик, донесшийся со двора. Оба прислушались.
— Дворничиха, — определил Вицишпан.
— И спорим, меня честит из-за тележки. Слышишь? — вскочил со стула Безимени.
Оба бросились к двери, что вела во двор.
— Погоди! Давай здесь отсидимся. Послушаем, чего она там разоряется. — Вицишпан оттащил Безимени от двери. — Мы же и на занятия ПВО сегодня не ходили. Так что лучше нам не показываться.
Они остались стоять за приоткрытой дверью, прислушиваясь к тому, что происходит во дворе.
А дворничиха большой железякой, служившей ей для открывания котла парового отопления, с бешенством колотила по тележке Безимени и визжала:
— Вдребезги разобью, собственными руками разнесу этот паршивый, дрянной рыдван! Изничтожу! Пусть сегодня же уволокет отсюда свой драндулет. Ах, диванщик подлый, ах, негодяй! Может, он заплатит мне за все дорогие юбки, что я об его рухлядь порвала?! С нынешнего дня чтоб духа ее здесь не было! Прочь ее отсюда! Прочь! Прочь!
Свидетелем ужасного гнева дворничихи был поначалу лишь ее муж. Он пытался ее урезонить:
— И далась же тебе эта тележка! А юбку где хошь разодрать можно, коль ходить не глядя и за все во дворе цепляться. Да не ори тут, не командуй! И гляди, тележку-то не сломай. Или платить за нее собралась?
— Ах ты, недоумок! На этом дворе и без тележек повернуться негде! Ты бы еще телегу сюда водворил!
Так орала дворничиха на своего мужа. А чуть позднее ее визг слышали уже буквально все жильцы дома, дружно высыпавшие во двор.
Но по какой же причине?
Спектакль ПВО
В убежище шли занятия. И не какие-нибудь, а занятия по оказанию первой помощи.
Строжайший приказ под страхом суровой кары обязывал всех без исключения жильцов дома присутствовать на этих занятиях.
Комендантом дома был кадровый офицер в чине майора. Он относился чрезвычайно ревностно ко всем противовоздушным и прочим мероприятиям. Некоторые жильцы дома уже стали жертвами мучительной бюрократической волокиты, подверглись штрафам и даже кратковременному лишению свободы, ибо проявленные ими безответственность или неповиновение свидетельствовали о вопиющем пренебрежении к мероприятиям по безопасности.
В тот день господин майор на занятиях не присутствовал. Следует заметить, что недавно он изъявил милостивое согласие занять ответственнейший пост на большом заводе. Он стал псевдодиректором, то есть «Аладаром» или «парашютистом», как окрестил эту должность пештский жаргон[5]. Однако дух майора незримо парил на занятиях во устрашение жильцов: во-первых, майор ждал точных донесений от своего заместителя по ПВО; во-вторых, стукачи дома, в частности дворничиха, должны были осведомлять его и о поведении его заместителя.
Заместителем майора была артистка Вера Амурская — по той причине, что она менее кого бы то ни было в доме могла отговориться занятостью, а ее здоровье, как и духовный настрой — так сформулировал это майор, — были безупречны.
Да, то была именно Вера Амурская — младшая сестра великой Линды Амурской, известной всему миру певицы и кинозвезды. Впрочем, и Веру знала, по крайней мере, половина мира: она уже несколько раз получала небольшие роли в театре и в кино.
Линда Амурская — красавица только в кино, в жизни же она, как известно, рябовата и совсем не хороша собой. Звездой первой величины ее сделали игра и ангельский голос. А Вера Амурская, хотя и не имела особых голосовых и сценических данных, была дивно, волшебно, почти устрашающе красива.
Итак, ее обязанностью было, после того как она прошла соответствующую подготовку на курсах, посвятить жителей дома в теоретические и практические секреты противовоздушной обороны или, как в данном случае, — научить их оказывать первую помощь.
Артистка несколько вечеров подряд долбила и разучивала перед зеркалом эту достаточно сухую роль. И даже практиковалась многократно на своей горничной Аги, дабы не провалиться перед публикой.
Благодаря этому ее выступление прошло блестяще. Публика, расположившаяся на скамьях в убежище, приняла овациями и чуть ли не возгласами «браво!» ее лекцию о защите жизни.
Ну а практическая часть? Вот тут-то все вышло совсем не так, как полагалось на сугубо официальных занятиях по противовоздушной обороне.
Последним номером программы предполагалось разыграть на практике то, о чем говорилось в лекции: поднять на носилки раненого, скажем, со сломанной конечностью, перевязать травмированное место или в случае простого вывиха вправить его, а затем по лестнице внести пострадавшего в помещение.
— Итак, кто же будет у нас пострадавшим? Господа, прошу вас, вызывайтесь сами! — прозвучал призыв руководительницы занятий.
Среди мужского населения выбор был невелик: мужчин насчитывалось всего шестеро. Притом двое из них отпадали из-за физических, так сказать, недостатков.
Из полуподвала на занятия явились только дворник и учитель музыки. Корчмарь укатил куда-то в провинцию за вином. Его супруга замещала мужа в «Питейном доме»; на занятиях присутствовала их дочь, прелестное создание, с братишкой-школьником. Обивщик мебели отпросился — он должен был доставить заказ, а нилашист Вицишпан просто не явился, как и все его семейство.
Муж хозяйки белошвейной мастерской с первого этажа сражался на фронте. Но сама хозяйка пришла, притом с дочерью и двумя мастерицами. Майор находился на заводе, его супруга хворала. Зеленщик Клейн страдал в рабочем батальоне, так что жене приходилось заменять его в лавке. Сосед зеленщика, мужской портной, служил в армии, посему на занятиях его семейство могло быть представлено лишь женой и дочерью.
Адвокат со второго этажа, доктор Ягер, известный, между прочим, симпатиями к нилашистам, привел с собой двоюродного брата. Но последний мог сойти лишь за полчеловека. Ибо был он карлик, ростом не больше метра. Его стыдились, но держали в доме из милосердия, которое он отрабатывал в адвокатской конторе брата.
Приковылял со второго этажа и Армин Вейнбергер, ушедший от дел торговец модным и краденым товаром. Был он, однако, ста двадцати килограммов весом и страдал почками. Передвигаться помогала ему жена.
Соседка Вейнбергеров, ее светлость баронесса, была дамой столь хилой и древней,
