Современные венгерские повести - Енё Йожи Тершанский

И вот буквально перед носом господина главного редактора полицейский остановил поток людей и машин.

Стоя на перекрестке среди других прохожих, господин главный редактор имел случай обратить внимание на проезжую часть улицы. Он увидел там таксиста, который, высунувшись из машины, отвратительно грубо орал на двух людей, осадивших свою тележку назад, прямо на его таксомотор.

Те двое, естественно, не остались в долгу и ответствовали оскорблениями противу чести, причем в исключительно сочной манере.

Один из них, тащивший тележку спереди, был в стареньком, потрепанном пиджачке. Другой — тот, кто толкал ее сзади, вернее, делал вид, что толкает, — судя по всему, более преуспел в жизни. На нем красовалось добротное зимнее пальто с меховым воротником и цилиндр.

Тележка была нагружена фантастически. На высоте бельэтажа, поверх узлов, сундуков и всяческой утвари, раскачивался в кадушке большой олеандр. Ежеминутно он грозил обрушиться на голову тому бедняку, что тащил тележку, и пришибить его насмерть.

Сие зрелище породило в господине главном редакторе сложное состояние духа.

Прежде всего он был ошеломлен перегруженностью тележки и опасностью, угрожавшей возчику. Та же цепочка чувств вызвала в нем искреннее возмущение и гнев против человека, толкавшего тележку. Это, несомненно, заказчик. Сколь бессовестно эксплуатирует он несчастного возчика! А между тем и внешний вид его, и нагруженные на тележку вещи говорят о том, что он мог бы раскошелиться и на грузовое такси или нанять ломовика.

Но тут следующая волна чувств и мыслей, вызванных неприятным зрелищем, внезапно бросила главного редактора в другую крайность. Радость и торжество пронзили его мозг.

Вот великолепная тема для статьи! Достойная его, главного редактора, тема. Да, с помощью этой тележки он как в зеркале покажет обществу истинное его лицо. Какое унижение для человеческого достоинства — приравнять труд человека, заслуживающего лучшей участи, к труду животного, машины! И это здесь, в центре Европы, не в Китае, не в джунглях Африки. И сегодня! В 1944 году!

Тут господин главный редактор слегка запнулся, и жар его праведного гнева несколько поостыл. Ибо боковым ходом мысли он тут же сообразил, что переживаемая эпоха, декларируемая исторической, никак не может именоваться вершиной европейской цивилизации, где в особой цене человеческая жизнь, достоинство, труд. Более того. Войны и прочие кровопролития показывают обратное.

К тому же следует, вероятно, поинтересоваться и мнением тех, кто тащит эту тележку: ведь вполне возможно, что за неимением лучшей работы они предпочитают тащить ее, лишь бы не видеть сверкания оружия, не слышать разрывов бомб…

Пустяки! Пустяки! Все это второстепенно! Возвращение человека к животному состоянию есть позор для цивилизации. Такая статья нужна газете.

И к тому же срочно, сегодня — прямо в номер.

Господин главный редактор стремительно взлетел по лестнице. По обыкновению, проскользнул в свой кабинет через черный ход и вызвал метранпажа.

Метранпаж тотчас явился.

— Привет, коллега! — воскликнул господин главный редактор и сразу перешел к делу: — Послушай, если в течение четверти часа вы не будете меня беспокоить, я, пожалуй, напишу кое-что в номер. Как он у вас?

— Сверстан, — ответил метранпаж.

— Что можно из него выбросить, приблизительно на полполосы? — спросил главный редактор.

Метранпаж помедлил, соображая, наконец сказал:

— Разве что выбросить статью, в которой пережевывается новогоднее заявление Гитлера: «Он с легкостью покончит с кризисом, переживаемым Германией, он остановит советское наступление, он выгонит англосаксов из Италии… — и так далее и тому подобное, — и в конечном счете победа за нами».

— Чистый бред! Верстайте меня вместо Гитлера! — решил главный редактор.

— All right![1] — кивнул метранпаж.

— К статье как будто подверстывалась и его орущая физиономия? — осведомился главный редактор.

— Да.

— Так вот, на место Гитлера щелкните к моей статье обыкновенную ручную тележку. Больше ничего. Гони сейчас же нашего фотографа на улицу, пусть снимет где-нибудь поблизости ручную тележку с возчиком. Пока все. Теперь дай мне поработать!

Вступление к вступлению

Далее события развивались так. Метранпаж прибежал взмыленный к фоторепортеру и погнал его на улицу увековечивать тележку, запряженную человеком.

Фоторепортер пулей вылетел из редакции, также по черной лестнице, которая выходила на тихую улочку. Здесь, на углу, призывно глядела вывеска небольшой корчмы, вернее, распивочной. А перед распивочной стояла тележка. Хозяина ее не было видно. Из нагруженных на тележку плохо увязанных мешков зимний ветер выдувал клочья кудреватой щетины. Наверху раскорячились во всей красе остов видавшей виды кушетки и несколько стульев той же обивки.

Фотограф, руководствуясь собственным художественным вкусом, нашел чрезвычайно живописной эту кстати явившуюся, вернее, стоявшую тележку.

Ее-то и снимет он для газеты!.. Но где хозяин? Конечно же, десять против одного — попивает себе в корчме.

Фоторепортер не погнушался войти в распивочную, где стоял тяжелый винно-табачный смрад, и гаркнул:

— Хелло, господа! Чья это тележка стоит перед корчмой?

— Моя! — отозвался некто в шапке, расположившийся возле стойки.

— Готов оплатить один фреч[2], если вы сейчас выйдете и впряжетесь в свою тележку, а я вас сфотографирую, — объявил человеку в шапке репортер. — Согласны?

— А куда пойдет снимок? — поинтересовался хозяин тележки.

— В газету.

— И я там себя увижу? — просияв, осведомился тот.

— Само собой, — ответил репортер.

— Ясное дело, увидишь, если они поместят тебя в газете и ты до тех пор не ослепнешь, — к вящему удовольствию окружающих, вмешался в переговоры какой-то весьма потрепанного вида завсегдатай корчмы.

На съемку вышли не только хозяин тележки и газетчик, но и вся шумная любопытная компания.

Фоторепортер щелкнул возчика в шапке. Весело скалясь, возчик тащил свою тележку; на заднем плане виднелось еще несколько ухмыляющихся физиономий.

Предложив владельцу тележки прийти на другой день в редакцию за бесплатным номером газеты — сверх оплаченного фреча, — фоторепортер тут же помчался назад в редакцию.

Снимок быстро проявили и, не медля, тиснули, подверстав к статье главного редактора. Фоторепортер был работник опытный, а статья шла под личную ответственность главного редактора, не считая, конечно, цензуры…

Вот так и случилось, что на следующий день в иллюстрированной газете жалкая ручная тележка вытеснила с уготованного ему места Адольфа Гитлера, завоевателя Европы, которому — тогда еще по мнению многих (да славится их слабоумие!) — суждено было стать властелином мира.

Это ли не карьера, не сенсация, это ли не факт, толкающий на размышления?.. Даже в том случае, если происходит такое всего лишь с предметом, с вещью?!

Вступление, как таковое

Да-да, пусть даже столь необычайные события происходят всего-навсего с вещью!..

Как часто говорят: «Эх, если бы эта скамья (или эта кушетка) могла рассказать про