Повести монгольских писателей. Том первый - Цэндийн Дамдинсурэн
Мидаг решила уехать и сказала об этом Болоду. Она запрягла коровенку и телушку в повозки, большую часть скарба бросила, меньшую погрузила и собралась ехать. Тогда Дэжид, обливаясь слезами, как мать, расстающаяся с ребенком, наговорила много хороших, но лживых слов, дала немного еды, и они расстались. А Болод взял себе коровенку Мидаг, взамен запряг ей четырехлетнего быка и сказал: «Поезжай!» Бык был маленький и тощий, но в упряжке шел не хуже коровы.
Мидаг со своей единственной дочерью отправилась в дальний путь на север, ведя в поводу груженые упряжки. Зелень только что пробилась, и трава в пути была плохая. Животные выбились из сил, к тому же развалились телеги, и пришлось их связывать ремнями и веревками. Долго шли они, останавливаясь на ночлег, то в степи, то в попадавшихся на пути юртах, и лишь много времени спустя добрались до родного кочевья Мидаг и принялись расспрашивать об ее старшей сестре.
У бедняков нет определенных средств существования, поэтому нет и определенного местожительства. Не суждено было Мидаг в этот раз увидеться с сестрой. Сестра была замужем и сопровождала своего кочевника-мужа. К тому же их бедняцкая семья жила охотой, поэтому они селились в местах, богатых дичью. С тех пор, как они уехали отсюда, прошло уже несколько лет. Откуда же могли знать их земляки, где теперь кочует эта семья? Надеясь встретиться с сестрой, Мидаг только измучилась, проделав такой дальний путь.
Мидаг с сестрой были погодками. Они выросли в одной юрте, вместе играли, каждой из-за бедности пришлось исколесить много мест. Они не только ничего не знали друг о друге, но не знали даже, встретятся ли когда-нибудь.
В кочевье, откуда Мидаг когда-то ушла еще девочкой, знакомых людей не осталось. Некоторые утверждали, что сестра ее уехала на запад. И Мидаг побрела со своими телегами на запад. Спустя несколько дней она оказалась в чужом хошуне.
В теплое время года трудно идти по степи, ведя в поводу бычьи упряжки. Стояла жаркая засушливая летняя пора. Истомленные путницы очень хотели остановиться и поставить свою юрту, но деревянные части их юрты сломались, да и войлочных покрышек не хватало. Хотели они ехать дальше, но уже не было сил и сломались телеги.
Кое-как они все же добрались до зажиточного стойбища, принадлежавшего некоему Доною, который получил приказ отправляться для несения пятимесячной уртонной службы на дороге, соединяющей столицу с восточными областями страны, и готовился к отъезду.
Доною было лет тридцать. Жену его недавно увел к себе лама Жамцо. Вначале он поселил ее возле своего монастыря и часто навещал, но любовь ламы скоро прошла, и тогда его возлюбленная превратилась в публичную женщину, каких немало ютилось на окраинах монастырей. Теперь Доной вынужден был снова искать себе жену, но прежде всего ему нужен был человек в хозяйстве. «Мидаг не одна, у нее дочь, но, кажется, она — женщина работящая, да еще хороша собой. — подумал Доной. — Не взять ли мне ее в жены?» Однако, не зная хороший ли у нее характер, он решил сначала поручить ей вести хозяйство. Когда Доной предложил ей поселиться у него, Мидаг с радостью согласилась.
Доной перекочевал и стал нести уртонную повинность. Вскоре они поженились. Прошел почти год. Доной сшил для Мидаг несколько дэлов и другую одежду.
Вначале Мидаг и Доной жили дружно, но чем дальше, тем грубей становился Доной. Он обзывал Мидаг то нищенкой, то попрошайкой, всячески унижал ее. Долго терпела Мидаг, наконец не вынесла дурного обращения и оскорблений, ушла от Доноя и поселилась в убогом шалаше возле уртона. К этому времени подрос принесенный телушкой приплод. Еды у Мидаг с дочкой хватало. Так, не встречаясь ни с кем, прожили они незаметно шесть-семь лет.
9. МУЖ ДЕЗЕРТИРОВАЛ ИЗ АРМИИ, А ЖЕНА ОКАЗАЛАСЬ В ТРУДНОМ ПОЛОЖЕНИИ
Лишившись хорошего батрака, Болод никак не мог разобраться в молодняке своего табуна, и хотя гололедица зимой была незначительная, а кочевье плодородное и просторное и к Болоду на зимовку даже прикочевало много аратов из чужих хошунов, он все же потерял несколько коней и пять-шесть быков и коров.
После Долингора Болод не мог найти себе хорошего работника. Особенно раздражался Болод, когда кто-нибудь жестоко обращался с конями. Но сам он только волновался, много говорил и без толку суетился. И стал жить этот богатый человек, не зная покоя, в постоянной тревоге.
Прошло два года. Вдруг на скот Болода напала чума, сильно сократившая численность его стада.
Долингор от земляка узнал, что сын его умер, а семья лишилась своего небольшого имущества. Он несколько раз просил освободить его от службы в армии, но его соглашались отпустить, только получив замену из хошуна, в котором он прежде жил. Сказали также, что написали об этом в хошун и аймак, и велели ждать.
Наступил последний осенний месяц 1919 года. У Долингора больше не было сил ждать. Он стремился избавиться от солдатчины, потому что дома бедствовали, да и в солдатах он служил давно, а жизнь солдатская была очень тяжела. Долингор решил дезертировать.
Он сговорился со своим близким другом Тундэвом, и в одну из дождливых ночей они бежали. Один нес на спине узел, где лежала летняя одежда, немного вареного мяса, чашки и кое-какая мелочь. Другой нес два седла и уздечку. Плохо одетые, они продрогли от ночной прохлады. У Долингора было тугриков десять, у Тундэва денег не было.
Они пошли сначала на юго-запад. У моста через Толу{12} украли двух стреноженных коней и быстро поскакали на юго-восток. На рассвете они достигли высокого перевала. Солнце уже взошло, но стоял туман. Всадники незаметно подъехали к какой-то юрте и остановились попить чаю. В юрте жили старик и старуха. Они стали расспрашивать приезжих, где они живут, куда и зачем едут.
— Мы из Чойри, ездили в столицу, а теперь возвращаемся обратно, — ответил Долингор. — Груз свой мы отправили вчера после полудня. Наверное, караван прошел здесь этой ночью.
Старик поверил, но когда путники уезжали и старик вышел их проводить, он увидел, что у одного из путников очень хороший конь и совсем бодрый, у второго кобылица тоже не выглядит усталой. А седла и уздечки плохие и одежда у
