Будь что будет - Жан-Мишель Генассия
– Ну, он своеобразный мальчик, Мари воспитывает его на свой манер, и, если не считать орфографии, учится он неплохо. Сначала я не мог принять его имя, у меня ушли годы, чтобы привыкнуть, я постоянно делал над собой усилие. Вот только на прошлой неделе я читал на диване, Мари его позвала, и я обернулся – подумал, что увижу Тома, настоящего. Видимо, он всегда будет рядом, до конца наших дней. А еще наш сын довольно упрямый и своевольный, но это наверняка семейное. Я постараюсь помирить вас с Мари.
– Ничего у тебя не выйдет. Увы.
За ужином Даниэль слушал, как Мари рассказывает о встрече с давней подругой Магали, которая внезапно исчезла после гибели возлюбленного в Индокитае и теперь, спустя десять лет, появилась уже как жена торговца обувью из Перигё и мать троих детей. Мари поинтересовалась, когда та заберет картины, которые так и хранятся у нее после провалившейся выставки, Магали ответила, Картины? Быть того не может! Ты оставила у себя эту жуткую мазню? Выбрось ее на помойку. Нет, ну ты представляешь? – с возмущением восклицала Мари. Я еле дотащила на своем горбу тридцать пять полотен, упаковала, аккуратно сложила в комнате, где они занимают черт знает сколько места, и ни слова благодарности! Я могу их выбросить! Ну вы видали, а?..
– Днем я заезжал к твоему отцу в клинику, где он проходит реабилитацию, – сообщил Даниэль. – Выглядит неважно. Может, постараешься и все-таки помиришься с ним?
– Ты прекрасно знаешь, что нет. Не хочу иметь с ним ничего общего.
– Понимаю, но нас трое, и у каждого свое мнение. Я за то, чтобы собраться вместе, пока есть время. Думаю, неплохо бы сделать это в канун Рождества, только не в полночь, а устроить обед. Поехали бы к твоим родителям в Сен-Мор, мои тоже придут. Будет красивая елка, гирлянды, подарки, все обнимутся, устроим праздник, самый обычный, все как у всех. Я знаю, что ты против, но интересно, чего хочет Тома – остаться здесь или увидеть всю семью. Ты всегда твердишь, что решает он, так давай предоставим ему свободный выбор и послушаем, что он скажет.
Мари и Даниэль повернулись к Тома, тот положил вилку и кивнул, Да, хочу всех увидеть.
По случаю неожиданной семейной встречи Жанна и Мадлен решили устроить традиционный рождественский ужин. Мориса на несколько дней забрали из клиники – узнав, что скоро увидит дочь, он воспрянул духом и решил сесть на строгую диету, за исключением, пожалуй, праздничного обеда, и сложнее всего оказалось убедить его, что это особенный вечер, а не пир на весь мир и ему придется обойтись ломтиком индейки и тремя каштанами, никаких устриц и фуа-гра, а главное – никакого алкоголя, кроме бокала шампанского от дома Вирель. Каждый готовился к этому событию и выбирал подарки, но Мадлен предупредила, Все будет по-простому, не больше двух на человека. Как-то вечером Даниэль спросил у Мари, подарит ли она что-нибудь отцу, Конечно, ведь это Рождество. Но не призналась, что именно. Жанна велела поставить в гостиной трехметровую елку, и вместе с Мадлен они весь день украшали ее водопадами гирлянд, позолоченными английскими шарами и ангелочками, колокольчиками, оленями, впряженными в сани, а на верхушку пристроили звезду со стразами. Они хотели было достать рождественский вертеп с фигурками святых, но с сожалением отказались от этой затеи – пришлось бы искать его среди пыльного хлама на чердаке. Накануне дня икс Морис позвонил Даниэлю, Спасибо тебе еще раз, если бы не ты, я бы так и не увидел ни дочь, ни внука, я скинул два кило, чувствую себя почти легким и очень счастлив, что семья наконец-то снова соберется, приезжайте завтра пораньше. Даниэль вздохнул с облегчением, когда Мари согласилась на этот примирительный обед, – если бы она отказалась, он бы поехал сам вместе с Тома, как бы она ни сопротивлялась.
Утром двадцать пятого декабря Морис Вирель целый час принимал горячую ванну, побрился, решил, что неплохо выглядит, надел серый костюм, который его стройнил. Спускаясь по лестнице, он учуял приятный запах жарящейся индейки и зашел в бильярдную, где стояли полки с коллекционными книгами, унаследованными от отца-библиофила. Сам Морис почти ничего не читал, кроме нескольких книг Сименона в отпуске, но теперь, когда он вынужденно вышел на пенсию, у него появилось время многое наверстать, сделать то, что раньше не успевал, – путешествовать, совершить кругосветное плавание, но сначала уладить дела с преемником. Он решил предложить Даниэлю занять его пост в банке и возглавить дом шампанского, Жанна согласилась, но нужно было дождаться подходящего момента, чтобы об этом переговорить, сначала же убедить Мари – не хотелось бы, чтобы в его кресло уселся чужак, однако прежде, чем передать факел, Морис должен привести себя в форму и с утра заглянуть в банк, дабы показать, что патрон вернулся. Жанна разложила на полке около пятидесяти номеров «Маяка». Они с Мадлен были членами литературного совета, который отбирал тексты, предлагаемые Ле Гоффом, и относились к своей роли очень серьезно, внимательно читали стихи и статьи для публикации, писали заметки, спорили, и Ле Гофф их слушал, потому что они воспринимали текст с точки зрения читателя, а не специалиста, и именно
