Я, Юлия - Сантьяго Постегильо

После убийства Коммода на престол притязали пятеро: Пертинакс, Альбин, Север, Нигер и – хотя мы в то время этого не знали – Юлиан со своими зловещими происками. Пертинакс погиб, не дожив до апрельских календ. Остались Юлиан, Альбин, Север и Нигер. У первого было золото, у прочих войска. При помощи золота можно купить расположение солдат. Это уравнивало возможности. Кто мог нарушить равновесие в этой ожесточенной схватке за верховную власть, склонить чашу весов в чью-либо сторону? Конечно же, Юлия.

Но я в который уж раз забегаю вперед. Утром 29 марта 946 года ab urbe condita – Риму, согласно календарям, составленным жрецами, было уже почти девять с половиной веков – Дидий Юлиан покинул свой дом, вознамерившись купить себе империю. Сенат возложил на Сульпициана задачу сделать так, чтобы этого не случилось.

Главный вопрос звучал: пал ли Рим настолько низко, чтобы власть в нем можно было купить, как дорогую игрушку? Мог ли любой богач приобрести себе пурпурную тогу, повинуясь своей прихоти?

Юлия меж тем добралась до наместнического дворца в далеком Карнунте и ожидала встречи с мужем. Не рассердится ли Септимий из-за того, что она попросила увезти ее из Рима? Любит ли он ее, как раньше?

XX. Продажа верховной власти

У северных стен Рима 29 марта 193 г.

Сульпициан шел вдоль Сервиевой стены на север, сопровождаемый вигилами. Всего за месяц до этого он принял предложение своего зятя, покойного императора Пертинакса, и стал префектом города – praefectus urbi. Это предполагало большую ответственность, особенно в нелегкие времена. Сульпициан согласился по двум соображениям. Во-первых, его зять распределил главнейшие должности между друзьями трех самых могущественных наместников. Как знали все в Риме, Сульпициан благоволил к Клодию Альбину, правителю Британии. Он видел, что Пертинакс дал важные назначения людям, близким к Северу, с одной стороны, и Песценнию Нигеру – с другой, а потому решил, что, сделавшись префектом города, поможет сохранить равновесие между наместниками, которого с трудом добился Пертинакс. Во-вторых, Сульпициан понимал, что, если возникнут трудности, он будет находиться в выгодном положении, чтобы помочь самому Пертинаксу, Тициане, его жене и своей дочери, и юному Гельвию, своему внуку. Так и случилось: после кровавого преторианского мятежа он смог предоставить дочери и внуку кров и защиту.

Но после мятежа все пошло вкривь и вкось. Борьба за власть продолжалась.

– Тебе надо отправиться в преторианские казармы, – сказал ему час назад Дион Кассий, выражая мнение большинства сенаторов. – Я не смог назначить заседания, предписанного правилами, ибо на форуме скопилось множество вооруженных преторианцев. Они заняли также Атеней и театры и никого не пропускают. Не хотят, чтобы сенаторы собрались. И они не остановятся на этом, так как собираются продать верховную власть. Ты слышал об этом, Сульпициан. Продать тому, кто предложит больше остальных. Так, словно императорская тога – это рыба, или кусок вяленого кабаньего мяса, или какой-нибудь раб. И похоже, Дидий Юлиан не прочь поучаствовать в торгах. Для него не важно, как именно он станет императором, главное – им стать. Это позор, Сульпициан, мы не можем допустить такого. Ты – префект города, тесть злосчастного Пертинакса и сверх того сенатор, один из нас. Мы говорили кое с кем на улицах, собирая по нескольку человек. Все мы заодно, у Юлиана почти нет сторонников. Его бесстыдство невыносимо для любого, кто имеет хоть каплю достоинства.

– И в чем же вы заодно?

– В том, что ты должен объявить о своем намерении занять престол. Пусть эти презренные гвардейцы объявят императором тебя. Мы не можем остановить торги, ведь у нас нет солдат. Вигилы согласны защищать нас, но не хотят вступать в сражение с гвардией, да и не готовы к этому. Они не станут нападать на преторианцев, чтобы разрушить их замыслы. На это они не пойдут. Итак, торги неизбежны, и нам следует принять в них участие. Нельзя допустить, чтобы Юлиан, которого мы все прекрасно знаем, изворотливый, не стесняющийся в средствах, обогатившийся при Коммоде благодаря тому, что поставлял хищников и гладиаторов для удовлетворения императорских прихотей, сделавший состояние на сомнительных сделках, облекся в императорский пурпур. Он станет вторым Коммодом. Преследования, тайные списки, бесчисленные убийства… Ты можешь предложить им денег, а мы тебя поддержим. Главное – не дать Юлиану прийти к власти. А затем мы договоримся с наместниками о том, кто будет цезарем, а кто августом и как поступить с этими проклятыми преторианцами.

– Что говорит Клавдий Помпеян? – спросил Сульпициан.

Помпеян был старшим из сенаторов и к тому же дважды отказывался от императорской тоги: его мнение имело особый вес.

– Пока неизвестно. Молчит. Ты же его знаешь. Он уже много лет отказывается участвовать в важных голосованиях. Но его сын Аврелий приехал в Рим, и он на нашей стороне.

Дион Кассий говорил бодро и уверенно, будто сын – несомненно, отличавшийся смелостью – мог заменить отца с его опытом и благоразумием. Конечно, это было не так. Однако Сульпициан подумал, что Дион Кассий и остальные, пожалуй, правы: если позволить Юлиану захватить власть, это не приведет ни к чему хорошему. Следовало действовать.

– Сколько мы в состоянии предложить этим подлецам-преторианцам? – осведомился Сульпициан.

Дион Кассий несколько раз кивнул:

– Да-да. Разумеется, ты хочешь знать сколько. Клянусь всеми богами, мы обсуждали и это. Мы подсчитали, что можем предложить до двадцати тысяч сестерциев каждому. Знаю, знаю, это безумие, столько же давали Марк Аврелий и Луций Вер, когда начинали царствовать как соправители… Но именно такую сумму мы могли бы собрать – все, кто в этом участвует. Потом мы поразмыслим над тем, как вернуть эти деньги. При поддержке наместников можно будет придумать что-нибудь.

– Итак, не более двадцати тысяч сестерциев каждому, – заключил Сульпициан.

Распрощавшись с Дионом Кассием, он удалился с Форума, а затем направился к городским воротам. Пройдя через них, он зашагал на север, вдоль Сервиевой стены, сопровождаемый небольшим отрядом вигилов. Его целью были казармы преторианцев.

Стены преторианских казарм, Рим

Дидий Юлиан стоял у стен преторианских казарм, представлявших собой огромный квадрат со стороной более чем в четыреста шагов. Таких колоссальных военных лагерей в империи было немного – в Карнунте, в Испании, еще кое-где. Сооружение, воздвигнутое неподалеку от Рима при Сеяне, префекте претория в царствование Тиберия, напоминало неприступную крепость. Однако обитатели этой крепости, случалось, поднимали бунт и, в отличие от верных псов,