Гейша - Лиза Дэлби

Дзасики

Дзасики – это своего рода салон. Словечко часто возникает в разговоре между гейшами, потому что оно также означает быть занятой с клиентами, а это суть всего того, что делает гейша. «Сегодня у меня дзасики» означает: «Сегодня у меня рабочий день». С точки зрения гейши, банкет считается дзасики, но гость его никогда так не назовет: для него это будет энкаи – пирушка, званый обед.

Некоторые гейши подразделяют свою жизнь на две части: гэи, то есть искусство, – гордость и средство самоутверждения, и дзасики – ежевечерние банкеты, за которые служительницы, собственно, и получают деньги. Те, кому эти два аспекта бытия пришлись по душе, считают себя счастливыми.

Одни дзасики запоминаются, другие проходят уныло. В одном случае может случиться изысканный банкет, где всякая мелочь продумана, в другом – чистый экспромт: давайте зайдем сюда и посидим. После дебюта в качестве Итигику меня стали приглашать участвовать в дзасики. Приглашения на официальные банкеты присылали за неделю, но порой в девять часов вечера раздавался звонок: «Не могла бы ты прийти прямо сейчас?» Я бросала свои дела, влезала в кимоно и через полчаса была готова с поклоном войти в банкетный зал на дзасики. (Большинство чайных домиков Понтотё не приспособлены для многолюдных мероприятий, там обычно собираются небольшие компании, часто после главного большого и официального банкета. Однако приглашение гейш Понтотё на обеды и банкеты осуществляется через их чайные домики.)

Рабочие часы Итигику клиент не оплачивал, потому что я не была зарегистрирована как гейша, без чего зарплату получать не могла, но окасан обычно давала мне чаевые. Их мне хватало на парикмахера, что обходилось совсем недешево, поскольку дважды в неделю мне требовалось приводить прическу в порядок, дабы в любую минуту быть готовой отправиться на дзасики. Сначала я мчалась на вызов, даже не зная, что там меня ожидает. Часто клиенты упрашивали ту или иную окасан вызвать меня просто из любопытства. Позднее, ближе познакомившись с нравами Понтотё, я стала принимать приглашения на дзасики тех окасан, чьих гостей и посетителей я знала.

Пивная церемония

С директором школы чая Урасэнкэ я познакомилась именно на дзасики. Космополит и высокообразованный человек, кумир миллионов японок, увлеченных чайной церемонией, Сэн Сосицу был завсегдатаем чайных домиков Понтотё. При знакомстве он настоял на рукопожатии вместо традиционных японских поклонов. При этом я вспоминала себя шестнадцатилетней девочкой, занимавшейся изучением японской чайной церемонии. Я тогда жила в семье японцев и вместе с двумя дочками хозяев ходила на уроки музыки, кулинарии, икебаны и чайной церемонии. Занятия проходили в филиале школы чая Урасэнкэ.

Однажды весной наша группа ночным поездом отправилась из маленького городка на Кюсю, самом южном острове Японского архипелага, в Киото на экскурсию во дворец Урасэнкэ. Сотни таких групп со всей страны ежегодно совершают паломничество в мекку чая, и наша группа ничем особым не выделялась, чтобы быть допущенной к великому магистру Сэну. И вот десять лет спустя я сижу с ним за одним столом и получаю приглашение соревноваться в употреблении пива. «Если бы мама сейчас видела меня!» – думала я, вспоминая свою первую японскую маму на острове Кюсю.

Соревновались не в количестве выпитого пива, а в быстроте. Господин Сэн свой стакан осушил одним глотком – достижение, которым мог похвастаться далеко не всякий. Я безоговорочно признала свое поражение. Дзасики шло уже несколько часов, и единственным человеком, кто твердо стоял на ногах, была майко. Оставаться трезвым в хорошо подвыпившем обществе считается неприличным, поэтому обязанность каждого вновь явившегося гостя – как можно скорее напиться. К счастью, я довольно хорошо переношу алкоголь и к концу дзасики чувствовала себя значительно лучше остальных участников.

К одиннадцати часам хозяйка чайного домика уже свалилась. Итико, майко Итивака и я раздели ее, расстелили ей постель и уложили. Две полупьяные гейши проводили гостей до ожидавших их машин и сами побрели по домам. Дом затих, раздавался только храп из спальни окасан. Мы трое сидели в соседней со спальней комнате и ели рис, запивая его чаем. Будучи на ногах, Итико еще держала себя в руках, но стоило ей сесть и расслабиться, стало ясно, что она тоже сильно пьяна.

– Зачем тебе понадобилось изучать гейш? – спросила она с полным ртом риса. – Гейши ничем от других женщин не отличаются.

Итивака опустила глаза и молча ела рис. Свое нарядное кимоно, ниспадающее красивыми складками, она прикрыла салфеткой. Майко на вечерах не пьют, и не из-за молодости, а потому, что им это не подобает; в таких вопросах гейши руководствуются не общепринятыми законами, а собственным моральным кодексом. Итивака была совершенно трезва и чувствовала себя неловко от громкого храпа окасан, от которого дребезжала бумажная дверь, и от неприязни, прозвучавшей в вопросе Итико. В комнату заглянула встревоженная служанка дома.

– Присмотри за Итико, помоги ей добраться до дома, – сказала она майко. И, обратившись ко мне, спросила: – А вы в порядке?

Я успокоила ее.

По дороге в «Мицубу» я раздумывала над утверждением Итико, что гейши ничем не отличаются от других женщин. На том самом вечере она исполняла акробатический народный танец, откусывая кусочки с палочек для еды у главного гостя, которым был чайный мэтр, и под конец напилась в стельку. Разве другая японская женщина позволит себе вытворять такое? На ум пришел разговор с одним богословом за неделю до этого. Он учился и довольно долго жил в Америке.

– Жены у японцев, как правило, очень неинтересные, – говорил он. – Целиком поглощенные домашними делами, они ни о чем, кроме дома, говорить не могут: Нам же нужна женщина, которая может общаться с мужчиной на равных.

– Так вот почему в Японии сохранились гейши, – вставила я.

Мой собеседник ужаснулся. Он, видимо, никогда не проводил время в обществе гейш и перевел разговор на то, что видел в студенческие годы в Америке: для американских жен совершенно обычное дело вращаться в свете вместе с мужьями.

– Наверное, лучше всего, если жены будут похожи на гейш, а все гейши выйдут замуж, – заключил он. – Может, выход в этом.

Я же подумала, что большинство женщин, которых я знаю лично, – и гейши, и жены – на это смотрят совсем иначе.

Футами, маленькая мама «Дай-ити»

В середине апреля 1976 года профсоюз железнодорожников Японии объявил о предупредительной забастовке. Железнодорожники по весне всегда бастуют, и сопутствующие стачкам транспортные сбои парализуют всю страну. Меня позвали на дзасики в пятницу вечером, когда забастовка уже началась. Со мной пришли Итиумэ, Ититэру и Итивака. Нам было нетрудно добраться до дома «Дай-ити», где