Гейша - Лиза Дэлби
Все в тот вечер сильно напились и расчувствовались, и жена японца не стала исключением. Мы сыграли несколько кругов «кто сильнее», где проигравший должен выпить чашечку саке, а выигрывали чаще гейши. Футами вела себя с женой гостя точно так же, как с любым другим клиентом, и та ощущала себя свободно и раскованно. Итиумэ и Мамэюки, как обычно, беззастенчиво флиртовали с мужчинами, но между всеми женщинами установилось взаимопонимание, в чем и состоит главная задача гейш.
И вот хорошо подвыпившая и окончательно освоившаяся жена говорит:
– Может быть, это нескромно с моей стороны, но меня давно занимает одна мысль, и я хочу спросить, раз уж оказалась в такой компании. – Муж посмотрел на нее с некоторым удивлением, а она продолжала: – Эти рин но тама, о которых я как-то слышала, кому они доставляют больше удовольствия, мужчине или женщине?
Футами вскинула голову:
– Хороший вопрос!
– А что такое рин но тама? – спросила Итиумэ.
Оказалось, это полый металлический шарик размером с голубиное яйцо с помещенным внутри тяжелым шариком, который издает легкие щелчки, если его потрясти. Рин но тама вставляется глубоко во влагалище женщины, и от колебаний тела шарики тикают, что особо приятных ощущений не доставляет, зато женщина может сосредоточиться на этой части тела.
– Знаете, я однажды испытала это на себе, – сказала Футами, – и ничего выдающегося не почувствовала. Мне было смешно, когда я слышала пощелкивание шариков. Наверное, больше удовольствия это доставляет мужчине. Он извлекает звук каждым своим движением и, возможно, дополнительно возбуждается.
– А мне это напомнило один случай, – заговорила Мамэюки. – Одна дама услышала, что для той же цели можно использовать плод кумквата. Она побежала к зеленщику искать фрукт. А тот ей говорит: «Мадам, к сожалению, кумкват у меня кончился, зато есть свежие апельсины. Не угодно?» – «Бросьте говорить глупости, – возмутилась дама, – апельсин для этого не годится!»
– Боже, – вскинулась Футами, отсмеявшись, – я теперь кумкват в рот не возьму!
Когда, уже глубокой ночью, преподаватель со своей женой уходили, гейши при прощании стали извиняться перед ней за нескромность, которая ее могла смутить.
– Что вы, что вы, – радостно прощебетала дама, – все было чудесно!
По ходу нашего дзасики две гейши удалились на другой вечер, а Ититэру, наоборот, присоединилась к нам. Во время длительных дзасики «караул» гейш ночью меняется. Мамы всегда в курсе, где можно найти ту или иную гейшу, и, если клиенту захочется увидеть определенную девушку, мама способна быстро ее отыскать. Гейшу не всегда удается заставить прийти, но для мамы с характером упрямство не проблема: в этом отношении мамы пользуются у гейш влиянием побольше любого гостя.
Итак, поздно ночью Ититэру, Итисэн, Итигику и Футами остались одни. Проводив преподавателя с женой, клиент Футами повел нас в гриль-бар, где можно перекусить, а при желании – плотно поесть, кому как нравится. Счет там выставляют по количеству пустых шампуров из бамбука, лежащих на столе клиента. К часу ночи на нашем столе их была целая груда. Наш благодетель расплатился, зевнул и попросил Футами вызвать такси. Мы все проводили его до машины, Ититэру тоже села с ним в такси, а мы трое – Футами, Итисэн и я – решили еще немного посидеть и выпить.
Когда такси отъехало, я спросила у Футами, не завелась ли интрижка у этих двух.
– У Ититэру и Коды? – поморщилась та. – С чего ты взяла! Он просто подбросит ее до дома.
– Разве? Да что им стоит сейчас заехать в любую гостиницу, никто и знать не будет…
– Э-э, нет. Все равно люди пронюхают. Кода – мой старый друг, уж я-то все выясню.
Я завела разговор не из праздного любопытства или желания сунуть нос не в свое дело, мне просто хотелось узнать, как и когда гейша может устроить свидание с патроном. Для меня было совершенно очевидно, что сохранить такую связь в тайне невозможно.
Мы заказали себе еще пива и уселись тихонько в углу. У меня сложилось впечатление, что основное бремя хозяйственных забот по дому лежало на пухлых плечах Футами и что на нее же падали главные всплески дурного настроения окасан. Футами терпеливо сносила грубости и притеснение, но в тот вечер казалась бесконечно уставшей. Она уже признавалась мне, что чувствует себя в Киото как белка в колесе.
– Ведь я могу купить себе где-нибудь участок, может быть даже в Америке. А если я открою там свой чайный домик, большой конкуренции у меня не будет?
– Ничего не выйдет. Американские женщины никогда не допустят того, что происходило сегодня на дзасики.
Меня поддержала Итисэн:
– Как я слышала, американцы разводятся из-за пустяков. Американка может трижды развестись и жить потом на алименты, ведь правда? Есть смысл так и сделать…
– Ну и чудеса! – воскликнула Футами.
Тут Итисэн заговорила о том, что, наверное, неплохо бы ей самой завести со временем чайный домик.
– Ты не знаешь, какая это морока, – возразила Футами. – Надо бесконечно считать деньги, удовлетворять капризы то одного гостя, то другого… Вам, гейшам, легко говорить. Я бы поменялась с вами местами, ни секунды не задумываясь.
Они заспорили, кому живется хуже, кому лучше, и только тут заметили, что мы в баре остались совсем одни. Шел третий час ночи.
– Пора домой! – Футами допила остатки пива в бокале.
На улице было холодно, и мы прижались друг к дружке, дожидаясь такси на углу. Цветение вишни было в самом разгаре. Лепестки цветов с невидимых в темноте деревьев усыпали землю, и ветер собирал их в кучки. Футами шевелила горстки лепестков носком туфли.
Одна в Гионе
Я приехала в Японию изучать жизнь гейш вообще, но так получилось, что пребывание ограничилось кварталом Понтотё. Чем больше дзасики я проводила там, тем теснее сближалась с гейшами квартала, и стала у них совершенно своей. Когда один из старых друзей моей окасан пригласил меня на дзасики с участием американца, я охотно согласилась, потому что в мое гэи входил и
