Воскрешение - Денис Валерьевич Соболев
А еще Митя практически ни с кем не виделся. Он отказался и от девушки, которая убирала у него дома, обнаружив, что ее приходы отвлекают его от главного; теперь она только покупала для него еду. Иногда, чтобы не отвлекаться на общение с ней, он просил ее оставить еду на лестничной клетке и, только добравшись мыслью до естественной логической паузы, забирал покупки, раскладывал их в холодильнике и шкафах. Приблизительно через четыре месяца такой непрерывной работы его идеи приобрели ясную и законченную форму, будущая архитектура их реализации стала выпукло проступать сквозь еще недавно хаотическое нагромождение планов, идей и догадок; много чего он уже написал и даже, в первом приближении, обкатал. Так что, мысленно оглянувшись на сделанное, он пришел к выводу о необходимости открыть свою небольшую фирму, стартап. Все это время, следуя смутной интуиции предвидения еще невидимого будущего, Митя читал книжки, часто популярные, касающиеся управления небольшими фирмами; даже в популярных брошюрках, среди вороха бессмыслиц и клише, ему иногда удавалось нащупать существенные и важные идеи. Пройдет еще не так мало времени до того, как он сможет нанять профессионального коммерческого директора.
Но время шло, и Митя почти что кожей ощущал его невидимый поток, его одновременно неуловимую и грубую ткань. Время двигалось, вспыхивало и пульсировало. Иногда оно проходило почти незаметно, и Митя выныривал из его на первый взгляд однообразного течения, обнаружив, что прошла неделя, две, три. Иногда, наоборот, оно двигалось вспышками, всполохами, рывками; Митя ощущал его как движение старого жигуленка на ухабах. Еще чаще он ощущал не само время, в его медленном течении или пульсирующем потоке, ту кожу времени, которую уже, казалось бы, несуществующее прошлое постоянно сбрасывает в настоящем, а его разрывы, сам факт того, что время оказалось в иной точке, отдалилось, прошло, смотрит на него откуда-то издалека отчужденным и оценивающим взглядом, и тогда душа наполнялась удивлением, непониманием, режущей болью, горечью. «Как же так могло быть, – думал Митя в эти минуты, – что вот оно было, и его уже нет, и оно так далеко. Не за что ухватиться, не на что положить руку, и все стало другим».
То ликование первого воплощения идей и задумок, которое он часто ощущал в дни своего добровольного заточения, стало приходить все реже; всплески радости, а иногда и эйфории все больше вытесняла систематическая, детальная, последовательная работа. Кроме того, теперь он работал с людьми; этих людей постепенно, хоть и медленно, становилось все больше. И все же главным из людей для него оставалась Аря. И она была последней из тех, кто еще помнил его подлинное время, до того как оно начало погружаться в хаос мироздания и скатываться в пустоту небытия. Митя старался ей звонить, видеться с ней как можно чаще. Это не всегда удавалось: она часто была занята. Теперь Аря почти никогда ни о чем его не спрашивала; Митя привык и к этому. Много говорила; если Митя пытался отвечать или возражать, перебивала его на полуслове. Он замечал, что в следующую встречу она говорила то же самое; это значило, что в предыдущий раз он мог бы не отвечать. Он старался не обращаться к ней по имени, зная, в какой степени это обращение выводит ее из себя. Но все равно, несмотря ни на что, он был счастлив оттого, что в каком-то смысле они снова, как когда-то, может быть как всегда, были вместе.
Когда его стартап окреп и, так сказать, встал на ноги, он взял на работу Нира, Эрана и Лениного младшего брата Эдика. Митя взял бы их и раньше, но не хотел втягивать их в зону риска и в собственную игру с удачей; он понимал, что путь от необычной идеи до коммерческого успеха был очень длинным, со многими неизвестными и многими факторами, которые не зависели ни от революционности его проекта, ни от разумности его технических или коммерческих решений, ни даже от рыночной конъюнктуры. Но когда их акции начали продаваться на бирже и стало ясно, что продаются они относительно хорошо, Митя решил, что из зоны первичного риска они уже вышли. Нета, которая к тому моменту была замужем, уже некоторое время у него работала и оказалась вдумчивым и верным помощником. Эдик и Эран подходили по специализации почти идеально; а вот по поводу Нира Нета удивленно подняла брови.
– У него же степень по антропологии и социологии, – сказала она Мите, продолжая листать документы. – Ты уверен?
– Код сейчас не умеет писать только ленивый, – ответил он с известной твердостью, с Нетой он так никогда не разговаривал, это было бы дико. – Быдлокодеров развелось как грязи. А антропология – наше будущее. Короче говоря, не человек для программы, а программа для человека.
– Ты точно уверен, что мы найдем для него применение?
– Скажи, – ответил он, – за все это время часто так бывало, что я вообще не понимал, что именно мы делаем и для чего? Мы с тобой уже некоторое время работаем вместе, правда? Я знаю, что, как все, делаю ошибки, и знаю, что я – технократ, но, скажи, в самых основах понимания отношений технической и человеческой составляющих я часто ошибался?
– В том-то и дело, что ты не технократ, – ответила Нета, посмотрев на него с насмешкой. – И именно это пока что было половиной успеха. Но это же меня и пугает. В этом мире надо быть технократом, чтобы выжить. Обычно успех состоит в том, чтобы плыть по течению, временами лишь немного с него сворачивая. А ты слишком рискуешь, но не в том, как ты принимаешь те или иные решения, – это все ерунда, перестань морочить мне этим голову, – а в самом том, какой ты есть. Но мне не кажется, что в мои функции входит тебя перевоспитывать.
Минут через пятнадцать к ним присоединился их новый «коммерческий директор», и они просидели еще два часа, разбирая бумаги, касающиеся самых разных тем. Потом «директор» вернулся к себе, а Нета начала снова перебирать бумаги, стараясь убедиться в том, что они ничего не забыли.
Прошел месяц, может быть, два.
– А все-таки про Нира, – как-то сказала она, сидя все в том же кресле, напротив Митиного стола. – Я видела в бумагах, что он служил в 101-м парашютном батальоне. Вы там не пересекались?
– Наверное, пересекались, – ответил Митя равнодушно. – Скорее всего, на учениях. Пехотный батальон не столь уж
