Душа Лахора - Читра Банерджи Дивакаруни
Я судорожно втягиваю воздух. Как же действует на меня этот человек, что я чувствую его боль в собственном теле?
– Но это был бы не такой плохой способ умереть, – задумчиво произносит он. – Лучше так, чем от болезни в своей постели.
Мне требуется все мое мужество, чтобы коснуться его руки.
– Я рада, что вы не умерли. Не только за Пенджаб рада, но и за себя.
У махараджи удивленный вид, но через мгновение он накрывает мою ладонь своей. Он не носит колец, кроме одного-единственного на мизинце, с крошечным красным камнем. Джавахар спрашивал людей и потом рассказал мне, что он и в дурбаре, в парадном зале, одевается очень просто и сидит на обычном стуле-курси, даже когда приходят важные иностранные гости. Трон – это для «Гуру Грантх Сахиб».
– Я тоже рад, – говорит Саркар.
В воздухе повисает напряжение. Кончики его пальцев обжигают меня. Я слегка подаюсь в его сторону.
Он встряхивает головой, будто сбрасывает с нее воду.
– Солнце садится. Пора везти тебя домой.
* * *
На обратном пути я сижу в седле сзади, держась крепче, чем надо. Я прижимаюсь щекой к спине повелителя и вдыхаю его запах – пот, вино, металл и сильный яркий аромат, про который он объяснил, что это мускус, его любимые духи. Может быть, ему тоже не хочется, чтобы поездка кончалась, потому что он щелкает языком, чтобы замедлить бег Дилдаара. Когда мы подъезжаем к нашей хижине, ночное небо уже усыпано звездами.
Не успеваю я спросить, есть ли у него время поужинать, как к нам подбегает Манна, источая угодливость.
– Приветствую вас, Саркар. Надеюсь, моя дочь не надоела вам глупой девичьей болтовней. Давай, бети, я помогу тебе слезть.
Я уверяю, что справлюсь, но он тянет меня, пока я не теряю равновесие и не соскальзываю с лошади. Отец хватает меня и шатается, мы оба чуть не падаем.
– Уф, повелитель, вы только посмотрите на эту девочку. Тяжеленькая. Для бедного старого отца вроде меня это слишком. Заберите ее у меня, пожалуйста! Вы сильный человек, джанааб[42], вы справитесь с ее весом.
Он что, подмигнул? Манна подмигивает махарадже Ранджиту Сингху? Где Джавахар? Вот бы он пришел и утащил Манну, пока тот не сказал чего похуже.
– Она крепкой деревенской породы. Сильная и энергичная, если вы меня понимаете. И девственница. Она поможет вам надолго сохранить молодость.
Мне хочется зарыться в землю. О Вахе Гуру, теперь Саркар решит, что мы вместе это планировали. Что я пыталась его соблазнить. Я бросаюсь прочь; все тело свело от унижения, ночь у меня перед глазами расплывается от слез. Он больше никогда не захочет меня видеть.
Меня останавливает голос Саркара, резкий, словно кнут.
– У тебя что, совсем нет стыда, Манна, если ты говоришь о своей дочери так, будто она танцовщица с базара?
Должно быть, повелитель жестом отослал Манну, потому что тот пристыженно уходит в дом. Я направляюсь было за ним, но Саркар зовет меня по имени.
Я не в силах на него смотреть – ведь теперь все испорчено. Но он правитель, надо повиноваться.
Он наклоняется и утирает мне слезы большим пальцем. Его прикосновение такое мягкое. Почему я начинаю плакать еще сильнее? Прав Манна: я глупая коза.
– Тсс, забудь про отца. Завтра во дворце пир. Помнишь, в честь Бентинка? Хочешь прийти? Мы не сможем быть рядом, тебе придется сидеть с другими женщинами. Но ты увидишь много красивого.
У меня так колотится сердце, что наверняка ему тоже слышно. Я, дочь дрессировщика собак, – на пиру у правителя? Неужели это возможно, тем более после вопиющей бестактности Манны? Я умудряюсь кивнуть.
Но тут еще одна проблема: как сказать правителю, что мне нечего надеть?
Он улыбается. Борода у него сверкает, в лунном свете она похожа на нити паутины.
– Я скажу Гуддан, самой доброй из моих супруг. Она найдет тебе подходящий наряд.
Откуда он знает все мои мысли? Прежде чем совсем потерять мужество, я прижимаюсь губами к его руке.
На мгновение он умолкает, потом говорит:
– Иди в дом, Джиндан. И будь осторожна. Иногда ночью выползают скорпионы, даже внутри крепости.
Он стоит, неподвижный в лунном свете, как мраморная статуя, и ждет, пока я не закрою дверь.
Глава 8
Пир
Весь день я стою у окна и смотрю на дорогу, так что у меня уже ноги болят. Я поскорее закончила уборку и готовку, упросила Джавахара в обед купить мне мякоть мыльных орешков ритхи, чтобы вымыть голову, и теперь чувствую себя полной дурой.
Прошлой ночью, как Манна уснул, я поделилась своими чувствами с Джавахаром, и он спросил:
– Ты согласилась ради Манны?
– Я знаю, что это глупо, но я влюбилась.
Джавахар нахмурился:
– Осторожнее, сестра. Помни, кто он, а кто ты.
Когда тени в нашем проулке становятся длиннее, я падаю на пол – он всегда грязный, сколько ни подметай. Мой розовый камиз испорчен, но какая разница? Как я могла подумать, что пойду на пир? Как могла решить, будто что-то значу для Саркара, кроме развлечения? Я злюсь на себя, что мне хватило глупости поцеловать ему руку.
* * *
В дверь стучат, и я вздрагиваю. Что, уже вернулся Манна? У меня нет сил с ним общаться.
Но нет, это дородная женщина в дорогой, но не слишком изысканной одежде. Похоже, служанка какой-то важной особы. Она оглядывает меня, поджав губы, потом достает и протягивает мне паранджу из прекрасного черного шелка.
Я надеваю ее. Сквозь темную сетку мир становится расплывчатым. Я иду за служанкой через ворота с колоннами, сквозь лабиринты садов, пока мы не приходим в прохладный мраморный зал, где пахнет незнакомыми цветами.
Молодая женщина с прекрасными карими глазами поднимает мое покрывало.
