Руны земли - Георг Киппер
Выше порога, на правой стороне реки, располагалось очередное селение форскарлов, не доходя которого Хавард приблизился вплотную к известковому обрыву. Тут прямо на ходу спрыгнули в воду парни Инги с дренгами Рагнхильд, а снеккья не спеша пошла в сторону причалов. Стирман громовым голосом затеял перекличку с небольшим отрядом гриди, появившимся на высоком берегу.
Без щита и копья, лишь держа руку на навершии меча, Хавард поднялся к ним по деревянным ступеням и приветствовал старейшину форскарлов и форинга гриди. Услышав, что брат пришел из Гётланда ради своей сестры, те признали, что это дело стоящее и они готовы помочь провести корабли Сигмунда. Хавард махнул своим подниматься к нему. Обещанное серебро, по которому соскучились за зимнее время на порогах, заставило мужиков спешить, им не терпелось провести корабли до вечера. Ударили по рукам, воины Хаварда уже заняли лодочные причалы и поднялись в гард. Услышав о решении, Гирд с половиной гребцов отправился на снеккье назад, на стоянку кораблей Сигмунда.
Как раз в это время с северной стороны гарда от оружия Инги и его людей погибли четыре человека, так как часть из гриди не поверила старейшине и попыталась предупредить стражу в Алдейгье. Всадники были сбиты с коней, двое, бежавшие к спрятанной лодке, тоже легли на прошлогоднюю траву.
Когда на Олхаве показались расписные снеккьи и лодьи гостей, на лицах мужиков порога застыло ожидание хорошего заработка и сомнение, не продешевили ли они, договорившись с Хавардом. Тут некстати в северные приоткрытые ворота гарда вошел Инги с людьми. Форскарлы и гребцы застыли, заметив плохо стертую кровь на рукоятях секир и древках копий. Инги, подойдя к Хаварду, тихо сказал, что они убили четырех человек и никто не ушел вниз по реке.
Форскарлы и гридь, видя, как причалы занимают вооруженные люди, не решились обнажить оружие, а Инги ради спокойствия окружающих увел своих людей на причалы, куда уже подходили корабли, ведомые Гирдом. На снеккье ярла Скули он заметил Тордис и помахал ей рукой. Инги показалось, что она встревожена и потому особенно красива.
Скоро знатоки порогов взошли на борта, и малочисленные гребцы Сигмунда не успели толком испугаться, как уже проскочили первые пороги. Берега стали ближе друг к другу, и скорость воды нарастала. Впереди грохотали самые тяжелые на Олхаве пороги, рев которых был слышен задолго до того, как стали видны облака брызг над ними. Здесь, на правом берегу также стояло небольшое поселение форскарлов. Верховые форскарлы объяснили низовым, что происходит, и тут уже никаких столкновений не последовало. Стирманам и гребцам оставалось лишь наблюдать за слаженными действиями мужиков порога, ловко замедлявших и ускорявших их корабли с помощью веревок, шестов, веселой ругани и острого взгляда, пока те проводили хрупкие скорлупки по рычащим водам меж камней и опасных мелей.
К сумеркам пестрое стадо кораблей и лодий было выведено умелыми пастухами на более-менее спокойную воду. Хавард был щедр, и форскарлы остались довольны, теперь они вызвались довести их до пристаней Алдейгьюборга.
Рев порогов остался позади, теперь его звук заглушали трели соловьев. Суета дня сменилась спокойным движением. Река светилась среди темных берегов, и первые звезды зажглись над светлым закатом.
Хавард был доволен – пока все складывалось успешно. Его люди дремали у бортов снеккьи. В глазах стирмана отражался закат, из-за жаркого дня весь бьёр в бочке кончился, ему пришлось жевать вяленое мясо всухомятку. Никакого столба дыма над Алдейгьей не поднималось, чем закончилась там встреча, было непонятно, но хотелось надеяться, что у пристаней их встретят не норвежцы, а Сигмунд.
За крепостью на левом берегу реки, в устье речки, впадавшей в Олхаву, куда их привели люди порогов, Хаварда никто не встретил. Найдя на берегу людей, которые по случаю какой-то там радости были сильно навеселе, Хавард оставил охранение кораблей, а сам с небольшим числом воинов отправился вслед за пьяными проводниками. Пришли они в халл конунгов Алдейгьюборга, когда там уже началось свободное питие. Хавард был хмур, и радостные крики, кажется, не порадовали его. Сигмунд велел освободить для него и его людей почетное место перед собой. Его сестра Исгерд смотрела приветливо.
Инги, сына Хельги, усадили рядом с Гирдом и Льотом. За его спиной встали Хотнег и Тойво. Инги удостоился такой чести не как скальд, а как полноправный дружинник, поэтому его распирало от гордости. Он бросил взгляд на женскую скамью. Там сидела Исгерд, дроттнинг этого края. Ее темные глаза были знакомы, но самой Ингигерд не было видно.
По знаку Сигмунда людям Хаварда поднесли вальского вина, трэлли вновь притащили ко́злы и установили столовые доски перед людьми Хаварда, служанки поставили на них мясные блюда. Виночерпии разлили темное вальское вино в протянутые рога.
Инги никогда не пил ничего подобного. Это была Алдейгья! Он был горд тем, что сидит среди лучших воинов, и с трудом сдерживал улыбку, а вот Хавард не изменил выражения лица даже после выпитого вина. Сигмунд спросил, почему Хавард такой хмурый, – тот объяснил, что им пришлось убить четырех человек, стороживших пороги, и он не знает, как теперь отвечать за это перед Исгерд. Еще он добавил, что проводить корабли, пока другие пируют то ли на пиру воронов, то ли в халле дроттнинг, занятие беспокойное и неблагодарное. Сигмунд понял, что Хавард напрашивается на похвалу.
– Исгерд-дроттнинг сама уладит это дело. Если понадобится, мы выплатим вергельд за убитых тобой людей. Ты действовал как до́лжно и заслужил уважение не только моей сестры, – Сигмунд снял дорогое запястье и провел его над огнем, затем протянул Хаварду.
Тот встал, подошел и принял дар.
– Легко идти вперед, когда нас прикрывает Хавард, – сказал Сигмунд.
Воины вокруг загудели. Хавард не зря чаще других шел в веренице кораблей Сигмунда последним. Нет более надежного и умеющего быстро принять решение человека.
Тут встала Исгерд и, глядя темными глазами в суровое лицо Хаварда, поднесла ему свой рог с вином. Выражение на лице Хаварда смягчилось. Никто не ожидал, что он искусен и в словах:
– Опорой и защитой станет теперь брат сестре, а воин, что долг свой исполнял не робко, боится глаза поднять на березу звонкого костра руки.
– Бывает, что от горечи лишь горькое питье избавить может, и горек ваш приход и сладок, ясень битвы! – ответила Исгерд.
Гул одобрения пронесся под сводами халла,
