Руны земли - Георг Киппер
День весеннего равноденствия окрестности Хольмгарда встретили радостным оживлением. Трудное движение через зиму закончилось. Пройденный перевал кресного дня вселял надежду, начало спуска вместе с журчащими ручьями в долину лета ускоряло шаги и веселило разум. Глаза радовались солнечным бликам и на пока еще снежных равнинах, и на грязи дворов. Птицы щебетали так, что в головах людей замирали мысли.
Инги с удивлением вспомнил, что в эти дни год назад он встретил в гостях у Торда сестру Эйнара Салми, и они даже не перемолвились тогда парой слов. Все лето он искал встречи с ней, а встретились они лишь перед уходом в поход с Сигмундом. Всего год назад, и как же давно это было!
Вот и сейчас в Хольмгарде девчонки все чаще выбирались из темноты домов на завалинки, к заборам и поленницам, где случайно собирались и парни. Разговоры и песни почти ничего не значили, но давали столько томительного тепла и ожидания. Всем казалось, что ничего важнее перехваченного взгляда, тайной улыбки нет на свете.
В домах жены и дочери, следуя законам времени и привычке, пекли блины и встречали гостей. Мужчины вывозили стволы из леса для стройки и дров на будущую зиму, принюхивались к запаху земли от проталин и готовились к весенним трудам. Загорелые рыбаки, ковыляя по ноздреватому льду, долбили пешнями лунку за лункой, но, возвращаясь со льда, все чаще гладили теплые от солнечных лучей борта своих лодок на берегу.
Солнце разрушало зимний плен, расширяя трещины во льду, давая воздух рыбе, толпящейся в полыньях, над которыми деловито дежурили вороны, выхватывающие серебряные тельца из черной толчеи.
Тордис оставалась с Инги теперь чуть ли не каждый вечер – рядом с ней было так уютно молчать. Она болтала обо всем, что ей приходило в голову, но всегда знала меру и вовремя замолкала. Инги уже был наслышан про всех ее родственников в Алаборге, про ее детские проказы, про то, как ее отдали в служанки к маленькой Ингигерд, о том, как воспитывал ярл Скули свою приемную дочь. Через Тордис он видел, как росла Ингигерд, превращаясь из обычной девчонки в ту воительницу, что отправилась мстить за отца. Так Инги познакомился и с лучшей подругой Тордис по имени Тора. Ее звали так же, как и его младшую сестренку, дочь Гюды, поэтому эта далекая Тора оказалась ему так же дорога. Тора была родом из Алдейгьи, а Тордис из Алаборга, но обе с малолетства росли вместе, и все говорили, что они похожи, как сестры. Не единожды Тордис жалела свою подругу, догадываясь, что той пришлось пережить после взятия Алаборга викингами.
Впрочем, Тордис легко выныривала из грусти к своему обычному веселому настроению. Даже в эти весенние дни она делала вид, что не заботится о будущем, и, как всякому парню, это Инги нравилось. Она не требовала от него обещаний жениться, ее гибкое тонкое тело извивалось в его руках полночи, а под утро она исчезала, убегая досыпать к служанкам. Иногда они оставались вместе до самого утра. Тогда Тордис, прежде чем выбраться в общее помещение, расчесывала, сидя рядом с ним, волосы, ловко прямо на их постели одевалась, и он чмокал ее в губы и точеный носик, после чего она выскальзывала за тяжелую занавеску, служившую и стеной, и дверью.
Сам Инги, ушедший осенью с Сигмундом нескладным подростком, впервые встречал весну не просто сыном бонда, а воином, гребцом и полноправным дружинником.
Инги был не из последних в силовых играх, и его ловкость обращения с мечом заслужила одобрение бывалых воинов – вполне достойно для начинающего. Некоторые уважали его за знание саг и умение рассказать о древних временах, но для большинства это было не столь важно, хотя во время зимнего безделья эти познания приблизили его к Сигмунду и его стольникам. Инги отлично понимал, что в деле от него потребуются не слова, а способность драться.
Его тело стало мощнее, так что не вся одежда, взятая из дома, ему подходила. Кое-что смогла перешить бывшая при его отряде рабыня, кое-что переделала Тордис. От дома, от тепла рук его Илмы и жены отца Руны при нем оставалось все меньше: только обереги, подаренные женщинами, только оружие, врученное отцом, да кусок шкуры жертвенного быка, который перетянул на новый щит взамен разбитого.
Хотнег и Тойво также возмужали и стали сильнее благодаря занятиям с Хавардом, Эрлингом и Кнутом, которые всю зиму возились с вадландцами, обучая их борьбе, владению щитом, мечом, копьем и секирой. Теперь мало кто считал их неказистыми сыновьями бондов и трэллей. Все дружинники, на каком бы языке они ни говорили, каким бы богам ни поклонялись, каков бы ни был их вид и рост, были равны и доверяли друг другу. Только личная доблесть, только личное умение отличают тебя перед хёвдингом, поэтому ребята старались изо всех сил и в играх, и в учебных схватках, и все ждали времени, когда можно будет проявить себя по-настоящему. Это время приближалось.
Весна распространяла запах земли, который был одновременно запахом жизни и смерти. Наконец-то можно проверить, каковы твои навыки и как велика твоя удача. У бондов свои заботы, у воинов – свои.
* * *
После весеннего тинга установились теплые дни. Южный ветер гнал последний лед с Ильмери. Высокая вода, заполнив протоки, вышла на низины, превратив всю местность в настоящие Хольмгардар – «усадьбы на островках», – возвышенности разделились просторами талой воды.
Брат дроттнинг Исгерд собирался идти на Алдейгью, и вряд ли дело там кончится миром. Брат после смерти мужа сестры всегда берет на себя ответственность за нее. Отомстить за убийство мужа сестры – долг брата. Сигмунд приказал спускать корабли и лодки на воду, притопить их и вымачивать для забухания досок обшивки. Корабельщики вощили веревки, готовили снасти, зашивали последние прорехи в парусах, смолили доски.
Скоро от вендов приплыли на однодеревках проводники и ополчение из вендской молодежи. Все вместе возились на подготовке судов, которые теперь каждое утро вычерпывали, и следили, как с каждой ночью воды в них набиралось все меньше. Спустили на воду
