Лахайнский полдень - Алексей Анисимов
Покидающие разрушенную столицу из-за Великой смуты аристократы, чиновники и вельможи находили здесь убежище. Дабы положить конец бесконечным распрям в Киото, даймё Эдо предложил созвать мирный сход в своей крепости. В подтверждение своих серьезных намерений он отправил сына в Киото, в императорский дворец – заложником
Благодаря такому жесту и связям столичной аристократии, осевшей в замке, император согласился на переговоры. На хризантеме появились шестнадцать имен – по восемь представителей от воюющих восточного и западного кланов. В центре цветка стояла дата Великого схода
Подготовка к сходу началась в Эдо без промедления. Рядом с замком выросли десятки новых строений: постоялых дворов, трапезных и домов удовольствий. Для ублажения гостей песнями, стихами и ласками собрали лучших таю (высший ранг куртизанок) и певиц – также искусных в словах, теле и тени. Для главных переговоров возвели высокую башню из драгоценной сосны. Выбор такого материала не был случайным. Мацу (сосна) в синтоистских верованиях означала связь с богами. Считалось, что именно по ее стволу боги спускались с небес; потому и само слово мацу значило еще и «ожидание божественного знамения»
Через три дня постройка башни была завершена. Ее черепичные крыши мягко поблескивали под солнцем голубовато-серым отливом. Первый этаж отвели под зал для встречи кланов. С каждой стороны ожидали по восемь даймё. Их размещение требовало тщательной проработки, дабы избежать столкновений. Поэтому столики расставили в виде двух сходящихся к входу лучей
Последним в зал должен был войти даймё Эдо. Именно ему положено было сесть между верховными воинами враждующих кланов. Как только он переступит порог, двери закроют и заколотят. Никто не сможет покинуть башню, пока переговоры не приведут к согласию. На высоких этажах обустроили покои для отдыха, чтобы переговорщики могли привести мысли и дух в порядок, прежде чем принимать судьбоносные решения
Таковы были условия императорского указа. Важнейшей его частью стал строгий запрет на оружие внутри божественной башни. Он касался не только враждующих кланов, но и самого даймё Эдо и его воинов. Ни один меч не должен пересечь порог башни
Это оказалось мудрым решением. В первую же ночь, когда прибыли делегации из Киото, вспыхнул чуть не ставший кровавым конфликт. Самурай из западного сёгуната, заметив, как слуги Эдо вносят в покои даймё его клана бочку с благородным нарэдзуси, пришел в ярость и не раздумывая выхватил меч. В бешенстве он принялся рубить кадку, разбрасывая по полу куски драгоценной рыбы. Один из слуг был ранен. Все недоумевали, что вызвало столь безумную ярость. Но в Киото нарэдзуси уже давно считался символом обмана и коварства
Случай поставил перед даймё Эдо непростой вопрос: какое же угощение предложить столь высоким гостям? Оставалась последняя ночь до начала Великого схода, но ответа не находилось. В поисках решения даймё лично отправился на берег моря, чтобы посмотреть улов рыбаков. Там, среди выложенной на песке рыбы, взгляд упал на голубого марлина с длинным, словно меч, носом. Даймё решил: гостям подадут свежее мясо, приготовленное у них на виду
Но как преподнести его, если даже ножи под запретом? Тогда вспомнили о человеке, чьи мечи давно не имели врагов, – ронине, который лишился хозяина в походе на восток. Он готов был уже совершить сэппуку, но даймё Эдо вовремя остановил его. Благородный самурай поставил условие: он не станет служить больше никому. Так он сохранил и жизнь, и честь сразу. С тех пор он скромно жил в деревне, обучая детей письму и искусствам, вел жизнь воина, отвернувшегося от войны
В день Великого схода в божественной башне собрались шестнадцать посланников. В качестве угощения их ждал диковинный благородный марлин. Вытянутый нос напоминал длинный меч. Перед рыбьей тушей с прямой спиной и сосредоточенным взглядом сидел ронин, руки покоились на поясе, за которым находился меч
Гости переглянулись
– Разве здесь не запрещено оружие? – спросил кто-то с западной стороны
Даймё Эдо ответил спокойно:
– Чей меч вас беспокоит больше – марлина или ронина? Они оба неподвластны приказу, ибо принадлежат не людям, а духам
По залу прокатился шум, но гости расселись. Ронин поднялся и поклонился. Затем резко выхватил катану. Один молниеносный удар – и туша марлина раскололась на части. Еще несколько стремительных движений – и на полу лежали большие куски мяса. В следующий миг быстрыми ударами он разделил их на ломтики поменьше. Ронин убрал меч в ножны и замер в уважительном поклоне
Слуги подхватили куски рыбы, открыли кадки с дымящимся вареным рисом и начали руками лепить комки, укладывая на каждый по кусочку красного грубо порубленного мяса
– Чем досточтимый глава Трилистника мальвы угощает гостей? – спросил один из посланцев
Даймё, поклонившись, ответил:
– Из всех яств только суси достойны столь высоких гостей. Но здесь, в Эдо, суси честные… – Он сделал паузу, будто по ошибке произнес это слово. – Прошу прощения… Я желал сказать «свежие», то есть слепленные руками при госте
Так родилось новое блюдо. Оно стало символом простоты и свежести. Его назвали нигири-суси (слепленные руками)
Два дня и две ночи длился Великий сход. Решено было уже всё, но один тягостный вопрос так и остался. Восточный клан требовал выдачи предавшего их самурая, чтобы подвергнуть его жестокой казни. Западный клан отказывался: самурай спас вождя и по праву считался частью их клана. Выдавать своего врагу они не могли
Разрешить щекотливый вопрос и окончательно скрепить договоренности вновь вызвался даймё Эдо:
– Передайте его мне. Здесь гостю окажут почет и уважение: предоставят острый меч для совершения благородного ритуала
Один из самураев западного клана вспыхнул:
– Этот трус не найдет в себе воли на столь высокий поступок!
Даймё успокоил:
– Волноваться не стоит – я лично в случае необходимости вложу в его руки недостающую волю
Слова удовлетворили обе стороны. Так был улажен последний вопрос, и Великий сход завершился
После в Эдо привезли несчастного самурая, который предательством одного клана заслужил преданность другого. Юноше позволили выспаться, очистить разум и привести себя в порядок. Наутро местные самураи собрались, чтобы стать свидетелями ритуала очищения
Юному воину оказали особую честь – положили перед ним не вакидзаси, а катану. Он смотрел на острую сталь и никак не решался взяться за лезвие, в глазах стоял страх. Судьба Великого схода оказалась в столь нерешительных
