Лахайнский полдень - Алексей Анисимов

Они ели рыбу, которая ночью еще плавала в океане, смеялись, рассказывали друг другу истории, словно хорошие друзья. Асахи, правда, держался слегка настороже: говорил о себе выборочно и лишь то, что казалось уместным для такой случайной встречи. Про военную базу, тюрьму и другие страницы своей жизни он благоразумно умолчал – это было точно не для первого разговора, да и вряд ли стало бы понятно молодому японцу в Токио.

Рэн, впрочем, удивился, услышав, что Асахи приехал из СССР. Глядя на его лицо, японец скорее ожидал услышать что-то вроде «Северная Европа» или «Австралия», но никак не «Советский Союз». Но удивление прошло быстро. Для большинства японцев, за исключением, пожалуй, жителей северо-западной части Хоккайдо, откуда в ясную погоду можно разглядеть чужой берег, мир за пределами архипелага был чем-то далеким и немного абстрактным. Живя на островах, многие воспринимали Японию как замкнутый мир, отдельную планету, слабо связанную с остальной Землей. Асахи был уверен: Рэн, скорее всего, ничего не слышал о железном занавесе, из-за которого для советского человека «просто поколесить по свету», как он аккуратно выразился, было делом почти невозможным.

Рэн, в свою очередь, рассказывал о себе легко и с воодушевлением. Он поведал, что всегда хотел стать кулинаром и открыть, как его дядя, собственный ресторан. Именно поэтому, едва окончив школу где-то на севере Хонсю, он перебрался в Токио и уже несколько лет работал в ресторане столичного родственника.

– Вот открою свой ресторан или суши-бар… – мечтательно сказал Рэн, отодвигая пустую чашу, – ведь сейчас меня никто толком не слушает. А у меня есть идеи! Например, соединить разные виды рыбы в одном блюде так, чтобы это стало не просто вкусно, а уникально. Про брюшко тунца ты же слышал?

Они быстро перешли на «ты».

– Раньше его просто выбрасывали как отходы, – Рэн говорил о брюшке так, словно это была древняя несправедливость. – В пищу шла только сухая красная часть. Понадобились десятилетия, чтобы люди перестали морщиться и научились ценить жирное мясо. Вот и я считаю, что не стоит бояться приучать людей к новым вкусам. Но для этого нужно свое место, своя кухня, где можно экспериментировать, а не просто следовать чужим указаниям.

Асахи не понимал почему, но его захватывали идеи этого одержимого своим делом парня. Он с интересом следил за мимикой, за тем, как глаза Рэна загораются, когда он говорит о еде. В чем-то они были похожи – оба умели смотреть на мир открыто, с любопытством ребенка, как на бесконечный набор возможностей. И Асахи впервые за всё пребывание в Токио чувствовал, что рядом с ним живой, чистый человек.

– Скажи, а ты счастлив здесь? – неожиданно для себя спросил он.

Рэн замер, пытаясь понять, шутка это или нет.

– В Токио? В этих каменных джунглях?! – он фыркнул и рассмеялся. – Даже не пытаюсь. Как можно быть счастливым в этом пустом саду камней? – В голосе мелькнула ирония. – Когда только переехал, долго привыкал к тому, что вокруг миллионы людей, а поговорить по-настоящему не с кем… – Он на секунду задумался, потом улыбнулся и подмигнул: – Наверное, тут надо быть садовником. Тогда только будешь счастлив.

Он снова рассмеялся так же легко, как и раньше, но теперь в смехе прозвучала гордость, словно он приоткрыл Асахи маленькую тайну.

– А мясо мы берем у Короля Цукидзи, – закончил он свой рассказ.

– Король рынка Цукидзи? – переспросил Асахи, не скрывая удивления.

– О, что ты! Это же целое искусство, – Рэн чуть подался вперед, будто рассказывал легенду. – Нужно владеть длинным ножом так, как самурай мечом. А Король – непревзойденный мастер разделки рыбы. Он работает так быстро и точно, что кажется, нож в его руке не сталь, а продолжение кисти.

Рэн сделал в воздухе плавный, но резкий жест, словно разрезал невидимую тушу.

– На него, кстати, пашет целая группа брокеров. Им как-то всегда удается увезти с торгов лучшие тушки ночного улова. Его фирма снабжает рыбой тысячи ресторанов по всему Токио. А еще ходят слухи, что он даже отправляет отборнейшее японское мясо за океан.

– Как к нему попасть? – выдохнул Асахи, и в глазах его вспыхнул огонь.

Рэн улыбнулся с пониманием, будто ответ на этот вопрос был пропуском в другой мир.

Часть III

Я постиг, что Путь самурая – это смерть 14.

Глава 1

– Хватит смеяться! Дайте ему нож, пусть покажет, что умеет, – сипло произнес низкорослый плотный мужчина в потертой кожаной куртке. Широкий шерстяной шарф был намотан вокруг шеи в несколько витков, словно он пытался спрятать в нем простуду, полученную за годы работы в промозглом холоде и сырости рынка и которую никак не мог вылечить

Перед Асахи появился Король – человек, чье слово в этих стенах было последним. Его люди – крепкие, жилистые японцы – замерли над верстаками. Ножи и пилы на мгновение остановились, металлический лязг стих. Застыв с кусками рыбы в руках, они вытянули шеи, наблюдая за сценой. В их глазах мелькала тень насмешки: высокий светловолосый гайдзин со своим белым лицом выглядел здесь так же нелепо, как катана на кухне.

Лишь секунду назад в цеху гудел смех, но голос Короля перерезал его, как острый нож, и хохот оборвался. Однако в напряженной тишине витало чувство: стоит Асахи сделать что-то неуклюжее, и веселый гвалт вернется с утроенной силой. Тогда его уже никто не остановит.

Асахи шагнул к ближайшему верстаку с лежащим на нем массивным куском рубинового мяса, от которого, судя по ровному срезу, недавно отрезали полоску толщиной чуть больше сантиметра, вероятно, для будущего стейка. Он быстро огляделся и увидел низкий столик рядом. Там среди ножей блеснул длинный клинок. Асахи не колебался – вытянул его, словно самурай. Лезвие оказалось таким длинным, что по меркам японского оружия это была полноценная катана в мире рыбных ножей – магуро-боучо, каким разделывали целых тунцов.

В дальнем углу кто-то не удержался и тихо прыснул, прикрывая рот ладонью. Смех был коротким, но в нем слышалось: «Промахнулся, гайдзин».

– Это специальный нож шефа для целой туши, положи, – прогремел низкий грубый голос кого-то из работников.

Но Король, стоявший чуть в стороне, резко поднял руку. Говоривший умолк, как будто кто-то выключил звук.

Комнату поджимали низкие потолки, но это не остановило Асахи. Он собрался, выровнял дыхание и на выдохе резко трижды взмахнул тяжелым