Лахайнский полдень - Алексей Анисимов

– У них всегда есть замена. И не одна, – добавил молодой человек со знанием дела. – Хотите, покажу вам лучшее место на рынке, где сегодня можно отведать только что размороженного тунца с аукциона?

– Конечно, хочу! – не раздумывая согласился Асахи.

Глава 9

Выскользнув на цыпочках через боковой выход биржевого ангара, Асахи, его новый знакомый, а также несколько других зрителей растворились в темноте. Ночь сомкнулась над ними плотным колпаком, но темно не было. Вокруг всё кипело и искрилось: поток погрузчиков, тележек и людей с ящиками закручивался в штормовой водоворот. Из ворот постоянно выплывали паллеты с тунцом, и Асахи понял: с началом выгрузки главного товара рынок вошел в пиковую фазу. Все неслись куда-то, как при пожаре, только вместо дыма – пар ото льда и соленые брызги с рыбы.

– Побежали! – весело крикнул юноша, взявший на себя роль проводника.

Он потянул Асахи за собой. Но вместо того чтобы, как все прочие «избранные», вернуться к накопительной комнате и выйти во внешнюю часть, они рванули в противоположную сторону – туда, где ходили лишь свои. Охранники со светящимися жезлами провожали их настороженными взглядами, скользили лучами по их фигурам, но не препятствовали, давали пройти. Молодой человек скользил между тележками уверенно, словно знал здесь каждый шов на бетоне, а Асахи, стараясь не отстать и не попасть под вилы погрузчика, прилип к нему и несся вперед, в самую гущу ночного Цукидзи.

Ловко петляя среди людей, тележек и машин, юноша вдруг резко ушел вправо, почти юзом, пригнувшись, юркнул под массивные ворота, которые медленно опускались, словно створки капкана. Секунду назад из них выехал грузовик с парящей в теплом воздухе замороженной рыбой, и металлический запах льда еще стоял в проеме. Асахи на мгновение потерял из виду своего нового знакомого, сердце ушло вниз – он хотел было рвануть в другую сторону, но догадался, куда тот неожиданно исчез. Пригнувшись, нырнул следом, и створка с глухим стуком захлопнулась прямо за спиной.

В глаза ударил белый свет. Асахи лишь успел моргнуть, а проводник уже оказался метрах в десяти, лавируя между штабелями ящиков. Он бросился следом и вдруг вспомнил, как давно, во время шторма, держался за весло, единственное, что не давало ему уйти под воду. Сейчас этот шустрый парень в очках служил таким же веслом, за которое можно было ухватиться, чтобы не пропасть в бурлящей пучине рынка.

Помещение гудело и дышало работой. Здесь вовсю шла погрузка – поддоны, ящики, коробки и пакеты уходили в грузовики, взлетали на тележки, перекидывались на плечи спешащих рабочих. Каждый шаг отзывался глухим эхом, в котором смешивались короткие выкрики, грохот пластика, шорох бумаги и стук металла о металл. Но сквозь этот гвалт вдруг проступил ритм – своя особая музыка.

Голоса работников не просто звучали – каждый занимал собственную звуковую нишу, как инструмент в большом оркестре. Чтобы не потеряться в гуле, имена, марки машин, номера и прочие указания клиентам, приглашенным на погрузку, выкрикивались своим неповторимым тембром. Одни работники тянули слова, как куплет песни, другие рвали их на резкие отрывки, а ударения часто падали совсем не туда, куда велели правила языка. Казалось, что каждый вещал на персональной радиочастоте, понятной только одному адресату. Отдельные «частоты» сливались тут в единый монотонный рев, который для непосвященного был лишь плотным, вязким неразборчивым шумом.

Пробежав через погрузочную зону, Асахи и его новый знакомый нырнули в очередные закрывающиеся ворота и оказались в широком торговом зале с низкими потолками – в оптовой части внутреннего рынка, где царило умиротворение. Асахи показалось, что бешеный пульс рынка, зашкаливавший, как и его собственный, вдруг резко сбавил ритм, а время словно ударило по тормозам.

Сколько хватало взгляда, на столах, стойках и даже прямо на полу рядами выстроились белые пенопластовые коробки всех форм и размеров, доверху заполненные морской живностью. Между ними попадались аквариумы и низкие бассейны, где клубились живые узоры из крабов, моллюсков, креветок и диковинных существ, названия которых Асахи не смог бы определить, даже прожив в Японии много лет. Из воды во множестве мест тянулись тонкие трубочки, медитативно выпускавшие ровные струйки пузырьков. Они синхронно поднимались, делая поверхность живой и переливчатой, а пространство – невесомым. Казалось, оттолкнись ногами от пола, и тело медленно воспарит над рядами, по которым неторопливо бродили оптовые покупатели, выбирая товар для своих ресторанов, баров и лавок.

Асахи на бегу взглянул на часы – стрелки показывали лишь начало седьмого. Оптовая часть первой выдыхалась после пика: шум был глуше, и только голоса продавцов перекликались сквозь звуки ножей и льда. Тут путь Асахи и молодому японцу преградили две массивные туши: тунец, еще недавно лежавший на биржевых паллетах, и работник, телосложением напоминавший борца сумо. Широкоплечий, с толстыми, как морские канаты, руками, он орудовал длинным ножом, отдаленно похожим на самурайский меч. Лезвие, тонкое и гибкое, двигалось уверенно, почти беззвучно, словно резало не плоть, а воду.

Асахи и его шустрый знакомец остановились и стали наблюдать, как продавец, наклонившись, извлекает из туши массивный хребет. Каждый жест был точным и экономным, как удар мастера кэндо12. Наконец, с легким рывком он вытащил длинную позвоночную кость, поднял ее перед собой, будто взвешивал на глаз, и легко перебросил на соседний лоток, стоящий на тележке рядом.

Ручки тележки крепко держал худой высокий покупатель, пальцы сжимали металл так, словно он уже готов был сорваться с места.

– Какой вес? – не теряя времени, спросил провожатый Асахи.

– Семьдесят, – отрезал худой.

– Большой! – одобрительно кивнул тот и, обернувшись к Асахи, подмигнул: – То, что надо. Нам за ним!

А Асахи не отрывал восхищенных глаз от рук продавца и длинного ножа, которым тот мастерски орудовал. Лезвие скользило по плотной мякоти, и за считаные минуты на тележку легли четыре внушительных куска тунца, аккуратно срезанных с разных частей.

Едва тучный продавец отстранился, худой покупатель рванул вперед, петляя между рядами. Там, в полутьме под низким потолком, кипела своя жизнь: продавцы вылавливали крабов и угрей из аквариумов, вытаскивали рыбу из пенопластовых коробок, быстро взвешивали, оборачивали льдом и, выкрикивая цены, протягивали товар покупателям через прилавок.

Худой, не сбавляя темпа, то и дело выкрикивал резкие, но вежливые предупреждения. Толпа расступалась сама, даже не глядя, словно инстинктивно признавая приоритет груза. Тележка скользила вперед, ритмично постукивая колесами по мокрому бетону. Асахи и его знакомый держались за ней, стараясь не потеряться среди толпы, брызг воды и глухого гула