Лахайнский полдень - Алексей Анисимов
На спине у существа уложены в ряд кусочки баклажанов и грибов. Они как окна автобуса или полоски меха. По бокам – румяные кружки из сладкого картофеля, похожие на колеса. Но вроде и лапки. Торчат сбоку – вот-вот двинутся.
Я внезапно понял: это же кот-автобус! Съедобный. Такой, каким бы приготовил его добрый дух японской кухни. Если бы, конечно, хотел развеселить путника. – Голос Асахи сделался мягче. – Опять стало тепло. Я почувствовал, что не один. И пусть это просто рис с овощами, кот-автобус смотрел на меня и словно говорил: «Садись. Поехали!»
Я любовался им, пока из леса не выехал настоящий автобус. Он фыркал, гудел и наконец остановился. На этот раз водитель не просто кивнул. Он широко улыбнулся и помахал мне рукой. Двери, правда, опять не открыл. Будто знал, что ехать мне некуда.
Асахи посмотрел на супругов, как если бы взвешивал следующую фразу.
– Прошла ночь – и передо мной очередной шедевр! Пурпурная оберточная бумага. На ней восточный узор. Три черные ленточки, наложенные друг на друга. Причем не скрещиваются, а идут внахлест – одна на другую. В этой упаковке чувствовалось особое напряжение!
Я понесся наверх. Погода была плохая, но я не обращал внимания. Снял обертку и увидел, что коробка в этот раз особая, черная, покрытая лаком. Я медленно открыл крышку. С рисовой подушки, как с белого облака, на меня смотрел… самурай!
Тонкие нахмуренные брови. Выглядит сурово. Тело из сплетенных полосок моркови, редьки, водорослей и кожуры огурца. В одной руке он держал меч – длинную полоску сельдерея, в другой щит, круглый кусочек молодого бамбука. Кончик меча смотрел вверх. А там на тертом редисе раскиданы куски сырого сашими из тунца. Выглядело, будто самурай нарубил мясо своим мечом… Я был в восторге!
Асахи сделал глоток воды и перевел дыхание, говорил он сейчас быстрее.
– В этот момент опять подошел автобус. Даже не заметил, как он появился передо мной. Хлопнула дверь. На лавочку ко мне подсел водитель, невысокий, пожилой, но довольно крепкий мужчина. Он покосился на коробку и широко улыбнулся. Поздоровался и, видимо, чтоб завести разговор, произнес: «Хорошо здесь!»
Было холодно, сыро, но я согласился. Кивнул в сторону самурая, нарубившего сашими в моем бенто. Водитель наклонился и внимательно посмотрел на него. А я похвастался еще: «Каждое утро такой завтрак!»
Водитель молчал, а потом с подозрением спросил: «А вы здесь по делам или так, на отдыхе?»
Пришлось объяснить, что приехал посмотреть Кумамото. Что лето отработал на рисовых полях, заработал денег и теперь отдыхаю. Рассказывал наивно, без тени подозрения. В конце еще добавил: «Гостиница внизу – высший уровень! Такие смешные цены, а кормят отличными завтраками!»
Водитель посмотрел на меня, потом снова на бенто и вдруг начал хохотать. Он смеялся так долго, что у меня внутри всё закипело. Видя это, он выдавил из себя: «Они уверены, что вы ресторанный критик. Попросили выяснить, откуда вы. Но аккуратно…»
Семён рассмеялся в голос. Света тоже не удержалась, но ее смех утонул в раскатах веселья мужа.
– Они решили, что вы ресторанный критик! – выдохнул он через минуту, вытирая слезы.
Асахи посмотрел на них и тихо добавил:
– Так я познакомился с Хиротоши. Тогда и представить не мог, что встреча эта изменит мою жизнь…
Глава 8
– Хиротоши, – Асахи произнес это имя с уважением. – Местный житель Кумамото. Знал каждый уголок тех мест.
Я вкратце рассказал ему, что полюбил эту страну, что решил остаться и хочу узнать ее ближе. Хиротоши слушал внимательно. Потом взглянул на часы, резко поднялся – и автобус скрылся в лесу. Мы даже не попрощались… – Асахи просветлел в лице и продолжил: – В отеле оставалась последняя ночь. Я и решил, что на прощанье разок поднимусь в гору. Правда, никакой надежды увидеть рассвет уже не было. Просто хотел пройтись, ну и завтрак опять же, – Асахи рассмеялся. – А администратор никак не отреагировала в этот раз. Была чем-то озабочена. Видимо, водитель сообщил ей уже, что никакой я не критик. Тут она говорит: «А у вас гость. Он на веранде».
Гость? Я удивился: кто вообще мог знать, где я?!
На веранде было холодно и пусто. Никого. Я подумал, какая-то ошибка, и направился было обратно. Но тут у дверей заметил огонек сигареты. Он вспыхнул, а следом белый дым тянется в мою сторону. Из темноты кто-то наблюдал за мной. Затем движение в мою сторону – и из темноты выходит… Куро!
– Вот и снова встретились, – процедил сквозь зубы Семён.
Асахи кивнул. Работы в деревне хватало, и он успел подзабыть тогда об инспекторе. Был уверен, что не встретится больше с ним. Но увидев его на веранде отеля, сразу понял – тот следил за каждым шагом. Но чего он хочет? Запугать, показать свою власть?
Курояма выглядел спокойным, немного надменным. Его черные как смоль, зализанные назад волосы блестели на влажном воздухе. Куртка похрустывала при движении. Он подошел и встал боком, словно случайные постояльцы отеля встретились и решили поболтать ни о чем…
Разговор живо всплыл в памяти. Асахи даже почувствовал боль, настолько сильно стиснул зубы. Ведь он искренне любил Японию, хотел стать ее частью. Однако не всех это устраивало.
Инспектор затянулся сигаретой и произнес:
– Смотрю, вы, господин… Асахи, – он проговорил его новое имя с явным презрением, – путешествуете тут, по нашей прекрасной стране. – На секунду замолчал и неспешно продолжил: – Вам одобрили ваше жалкое прошение об убежище, но это чистое недоразумение. Признаюсь, мое ведомство недоглядело. Но не волнуйтесь, – быстро добавил он, – виновные уже понесли наказание.
Асахи слушал со смешанными чувствами. Он не боялся его, но странное ощущение опасности внутри всё же было. К тому же робость, смущение, какая-то неуверенность – он был молод и не понимал, как доказать, что он искренне желает стать японцем. Почему вообще он должен это доказывать?! И кому?
А Курояма еле сдерживал злость, это чувствовалось. Асахи преодолел робость и спросил:
– А из какого вы ведомства?
Он ведь ничего не знал тогда про инспектора тайной полиции Курояму Синдзи. А тот не глядя бросил:
– Секретного. Охраняем безопасность
