Культура Древнего Рима. Том I - Е. М. Штаерман
Исконная римская медицина в своем начале отличалась полурелигиозной и полурациональной направленностью и восходила к практике замкнутого земельного хозяйства. В хозяйстве pater familias сформировались традиционно римские представления о здоровье и методах лечения. Основными источниками по ранней римской медицине служат Катон и Плиний Старший. Термин medicus также связан с представлениями римской сельской фамилии[144]. Специальных врачей в хозяйстве не держали. Хотя италийские хозяйства часто располагались в болотистой местности, римляне исстари считали, что легче предупредить болезнь, чем заниматься лечением, и лучшим лекарством считали физический труд. Pater familias, заинтересованный в здоровых работниках, одновременно распоряжался и лекарствами в своем хозяйстве. Он должен был знать не только, как излечить поврежденное дерево или занемогшую овцу, но и помочь в случае нужды заболевшему работнику. Обычно это были средства, испытанные в крестьянской практике: сало, масло, чистая овечья шерсть и лечебные травы (розовое масло с медом любил назначать и Гален при простудных заболеваниях). Ко времени Империи сельскохозяйственная медицина постепенно приспособилась к новым условиям и внешним влияниям. Врачи, знакомые с медицинскими эллинистическими теориями, в основном были греческого происхождения и обслуживали более влиятельную публику. Основную же часть населения городов пользовали medici, имевшие практический навык в своем деле и бывшие на положении ремесленников.
Среди римских врачей периода Империи были мужчины и женщины, свободные и рабского происхождения. Социальное положение практикующего медика, было, по-видимому, не очень высоким: судя по эпитафиям, многие умирали в бедности[145]. Не слишком образованные medici использовали в своей практике в основном традиционные средства народной медицины. Обычно врач осматривал больного, ставил пластырь и делал клизму (Gal., XV, 313). Отмечая невежество римских врачей, Гален говорит, что часть из них даже не умеет читать, а другие, ограниченные в познаниях геометрии и диалектики, ничего не могут понять в его произведениях, тем более применить их на практике (Gai. De praecogn., 599; 657). Засилье в медицине рабов и шарлатанов стало настоящим бедствием в его время (De exam. med., 192, 9–15). Предшественники Галена использовали для лечения такие, например, средства, как сороконожки, испражнения людей и животных и т. п.
Профессиональный уровень и социальное положение врачей были неодинаковы. Были врачи, буквально вылавливавшие пациентов на улице и бравшие за лечение умеренную и низкую плату, но существовали и «модные» врачи, требовавшие за консультацию по нескольку сотен сестерций. Нередки были и откровенные шарлатаны, охотно рассуждавшие на медицинские темы. В дорогих одеждах и богатых украшениях являлись они к патрону, увешанные медицинскими инструментами, о применении которых имели весьма смутное представление (Gal. De praecogn., 599 sq.). Борясь за клиентуру, они часто прямо на площади устраивали импровизированные «ученые» чтения, желая потрясти городскую толпу (Dio Chrys. Or., XXXIII, 6). Последователь методической школы Фессал Тралльский (которого вместе с его учениками Гален называл «фессаловыми ослами») брался обучить искусству медицины за полгода, привлекая таким образом множество людей, особенно домашних рабов, которых охотно отдавали в обучение, чтобы иметь в хозяйстве собственного медика. Доступ к медицине рабам открыл эдикт Траяна, который одновременно отменил и налоговые послабления, гарантированные врачам и учителям Веспасианом (Tac. Ann., XII, (И, 67).
Отношение населения к врачам было двояким: эпитафии говорят и о добросовестных лекарях, принесших немало пользы своим искусством, а с другой стороны, многие боялись, что врачи могут отправить на тот свет[146]; общепринятого критерия, кого считать врачом, не существовало, единственным критерием был опыт, так как медицинское образование в Ранней империи было бессистемным. Обучающий наставлял учеников либо у постели больного, либо читая лекции в своем заведении (taberna medica хорошо известны из Плавта. См., например: Amphitrio, IV, 4). Врачи, бывшие на государственном обеспечении, имели большие возможности, однако нужды широкой публики удовлетворялись в основном частной практикой, так что население имело основания не доверяться первому встречному. Легко объяснимо поэтому и стремление иметь домашнего врача из своих рабов или отпущенников.
Конная статуя Марка Аврелия.
Арка «Януса» II в. Рим. (возможно, Константина). IV в. Рим.
Знающий врач очень ценился в Риме. Он должен был разбираться в анатомии и физиологии, а также знать лекарства и «фармакологию». По мнению Галена, знание анатомии для врача необходимо, но, чтобы знать анатомию, нужно препарировать высших животных, таких, как обезьяны (Gal., II, 222; 633). Однако анатомирование животных было весьма редким явлением в Риме того времени. Знание же человеческого тела основывалось на изучении скелета, а не на препарировании трупов (Gal. Anat. admin, I, 2). Эмпирики считали анатомирование излишними, но их мнению, достаточно было сведений, почерпнутых из руководств. На анатомировании животных настаивали лишь немногие приверженцы догматического направления или врачи вроде Галена. Для этих целей обычно использовали кроликов и свиней, а также особый вид обезьян (бесхвостых макак).
В автобиографическом произведении «Об установлении диагноза», содержащем отдельные зарисовки столичного быта времени Марка Аврелия, Гален рассказывает, как однажды его пригласили в богатый дом Флавия Боэта рассказать о природе и происхождении дыхания и голоса. Не желая упустить возможности «дать бой» стоикам и перипатетикам (сам Гален считал себя последователем учения Платона), он принял предложение и выступил перед немногими собравшимися. Подкрепляя свои положения экспериментом, он парализовал на время голосовые связки подопытной свиньи, после чего вернул способность голосовой деятельности животного, к изумлению присутствовавших. Несмотря на очевидность факта (свинья визжала, «как резаный поросенок», в буквальном смысле), наставник Боэта в философии Александр Дамасский, тем не менее, усомнился в виденном, заявив, что «органы чувств слишком ненадежные свидетели». При этих словах Гален покинул собрание, заметив, что не пришел бы и вовсе, если б ожидал встретить таких убежденных скептиков. Когда об этой истории прознали его влиятельные друзья, они просили повторить опыт перед более подготовленной аудиторией медиков и философов. Разрешение на проведение опытов с животными перед широкой публикой выхлопотал тот же Боэт. Собрание длилось несколько дней. На этот раз никто не осмелился возразить Галену, и лишь спустя некоторое время стали оспаривать его положения, «одни из чувства противоречия, другие — по привычке спорить» (De praecogn., 628–630).
Врачи Римской империи объединялись в медицинские коллегии, и право на их формирование было гарантировано специальным декретом[147]. Антонин Пий установил определенное
